Иннерлэнд: Пересечение миров

Путь мой продолжался довольно долго. Хотя возможно, мне это только казалось. Вокруг по-прежнему ничего и никого не было, поэтому тяжело было сориентироваться и понять, какое расстояние я прошла. Да и само время, похоже, текло тут немного иначе.

“Как же долго! Почему здесь ничего нет? Может, я выбрала не ту дверь?” – Размышляла я, продолжая идти вперед.

Пройдя еще какое-то время, я наконец увидела что-то выбивающееся из привычного уже пейзажа. Присмотревшись, стало понятно, что передо мной примерно в трехстах метрах, росло раскидистое дерево. Оно было такое же черное, как и все вокруг, а одинокие листья, оставшиеся кое-где на ветвях, так же, как и трава, колыхались от ветра. Странно, но я смогла заметить эти детали несмотря на довольно большое расстояние, хотя не могу похвастаться не то что хорошим, а даже средним зрением. А все потому, что с рождения страдаю альбинизмом – болезнь хоть и не уникальная, но лечению, увы, не поддается. Но, видимо, у этого места были собственные законы.

Подойдя поближе, я смогла рассмотреть большого черного ворона, сидящего почти на самой верхушке. Он почти сливался с окружающим пространством и мог вполне сойти за одну из ветвей дерева, если бы не ярко красные, будто пылающие пламенем, глаза, пристально смотрящие на мою (или мне это просто кажется?) приближающуюся фигуру.

– Ну наконец-то, – услышала я недовольный голос и вздрогнула от неожиданности. Покрутив головой в поисках говорившего и никого не обнаружив, снова повернулась к странной птице.

– Это вы сказали?

"Кажется я начинаю сходить с ума, раз пытаюсь разговаривать с птицей."

– Я, – в голосе ворона чувствовалось явное превосходство. – И, между прочим, я очень давно тебя жду.

– Меня? Зачем? – А мне-то казалось, что удивляться уже нечему.

– Неужели непонятно? Я здесь, чтобы ответить на твои вопросы, Соул. И, если они у тебя еще остались, прошу задать их как можно быстрее, я и так уже порядком задержался, – ворон деловито посмотрел на крошечные часы, пристегнутые к его лапке.

Вопросов в моей голове скопилось такое огромное количество, что сложно было решить, какой задать первым. Что это за место? Почему здесь все такое черное и пустое? Откуда он знает мое имя? Как мне вернуться домой? Смогу ли я вообще когда-нибудь туда вернуться? Как так получилось, что птица умеет разговаривать и откуда у нее на лапе появились часы? Мне так хотелось спросить обо всем этом, а главное – услышать вразумительные ответы, что когда я открыла рот, весь поток мыслей вылился в какое-то непонятное мычание.

– Что ты сказала? – Переспросил ворон.

– Кто вы? – Немного успокоившись спросила я, решив, что нам все же стоит познакомится прежде, чем я обрушу на так любезно ждавшего меня незнакомца весь список вопросов.

– Я – это все. И в тоже время я – ничто. Впрочем, как и ты сама. – Серьезно ответила птица, и добавила, – но ты можешь звать меня Брайнсом.

– Как можно быть ничем и всем одновременно? – Его ответ настолько удивил меня, что я напрочь забыла все правила этикета.

– Все очень просто, – сказал ворон, – в этом мире, таком огромном, что ты себе даже представить не можешь, ты – ничто. Не имеет никакого значения, есть ты или нет. От этого ничего не изменится. С тобой или без тебя мир будет существовать, подчиняясь своим собственным законам, расширяясь и развиваясь. Но в тоже время ты есть все, потому что тот мир, каким его видишь именно ты – исключителен и уникален, он подчиняется только твоим законам, растет и развивается вместе с тобой. Ты можешь управлять им, создавая все, что угодно!

– Но если вы – это все, то что же тогда Бог?

– Бог – это я. И ты тоже Бог, просто пока еще не осознаешь этого.

– Но как же так? Я не могу быть Им. Я не умею творить чудес: делать вино из воды, создавать миры или лечить болезни.

Я искренне не понимала, что пытается сказать ворон. Все мое детство мать старалась вырастить меня глубоко религиозным человеком и, надо сказать, до поры до времени ей это удавалось. Конечно, повзрослев и уехав жить в другой город, я перестала так свято верить в Бога и его безмерную мощь. Впрочем, немалую роль тут сыграла и моя любовь к чтению – поглощая одну книгу за другой, я открывала для себя все больше новых и захватывающих граней вселенной, ставящие под сомнение многие религиозные постулаты. Однако долгие годы слепой веры наложили на меня свой отпечаток, поэтому мне было крайне сложно понять то, о чем говорит эта странная птица, и еще сложнее – принять это.