Иноземный мастер

— А к тому что, окромя пользы от той руды для худой землицы, дабы жита родилось более, явилось еще одно свойство: ежели растереть ее, обожженную, в прах, да распустить в воде, а той водой напитать древо, поджечь оное непросто будет. Однако ж, о сем государь позже, эвон судно к берегу подошло, твоей команды ждет — дабы с пушек палить, — заметил я, и передал ему платок.

Надобно сказать, что мишени мы выстроили в два ряда глубиной по тридцать саженей с таким же расстоянием между ними. Первый залп снес треть мишеней на второй линии: шесть единорогов выплюнули по сто двадцать картечин, и буквально через дюжину секунд рявкнули снова. Третий же и четвертый залпы был уже более увесистым — к ним присоединились еще четыре ствола, перенесенные с противоположного борта, о чем я тут же сообщил государю.

Бояре же как завороженные смотрели на трубы, начавшие выплевывать густые столбы дыма. Некоторые втихаря осеняли себя крестным знамением.

— Сие хитрая механика! — пояснил я: — Колеса особливой конструкции, помещенные в кожуха, работают как меха кузнечные и отгоняют дым, дабы тот пушкарям цели не застил. Внутрь же лишь малая толика попадает.

Следующие три залпа ударили уже по первой линии. Впрочем, особой нужды в последнем не было: из щитов осталось стоять не более десятка, да и те местами были расщеплены.

— Конница неприятеля числом до шести сотен побита и обращена в бегство! Изволь государь отдать следующую команду.

Иван Васильевич снова махнул платком. Царь был весел и доволен, на что я собственно и рассчитывал, отдавая в его руки возможность "дирижировать" этим представлением.

Расшива вновь пришла в движение: спустившись задним ходом чуть ниже по течению, она развернулась к берегу кормой. Стукнул оземь трап, и мои молодцы начали лихо выкатывать пушки на берег. Знал бы кто, столько мне пришлось их гонять, чтобы добиться такой слаженности!

Выгрузка артиллерии, и ее расстановка по позициям заняла минут восемь, после чего я вновь попросил государя подать сигнал к стрельбе. Первые три залпа единороги дали по дальнему ряду мишеней, после чего так же тремя залпами расстреляли ближний. А в завершение вновь ударили по "условно отступающим". Причем последний залп был сделан гранатной картечью. Получилось очень эффектно.

Я взял со стола песочные часы, которые струились своими последними крупинками и обращаясь ко всем произнес:

— Четверть часа едва миновало, а противник уже потерял более тысячи всадников от действия дюжины орудий. Посмотрим, как покажет себя пушка мастера Кашпира, для литья которой меди потребно более чем для отливки двух сотен таких стволов.

Стоит отметить, что на расстоянии в сто саженей ширина поражаемого фронта у моих единорогов составляла порядка двадцати саженей, и возрастала до тридцати пяти еще через полсотни, так что, поставив их с промежутком в десять саженей, я вдвое и соответственно втрое перекрыл сектор поражения для этих дистанций. Такая вот маленькая хитрость, не оставляющая умельцам Пушечного приказа никаких шансов — плотность огня у них будет в любом случае меньше.

Кашпирова пушка рассчитана на ядро весом в двадцать пудов, а единороги сегодня извергнули из своих жерл более шестидесяти шести, менее чем за четверть часа! Причем с заряжанием ганусовского монстра пушкари все еще возятся, и неизвестно когда еще выстрелят. Так что результат очевиден всем. Даже Адашев впечатлен, хотя и старается этого не показать.

…

Отстрелялись пушкарские лишь спустя три четверти часа. За исключением впечатляющего грохота и клубов дыма результаты были так себе. Каменная картечь вещь конечно дешевая, но, увы, имеет свои недостатки. Тут либо снижай количество поражающих элементов, либо теряй дальность из-за их малого веса и большого площади аэродинамической поверхности, либо, плюнув на единообразие, заряжай чем есть, и получи совсем уж непредсказуемый результат. В общем, так оно и вышло: часть крупных окатышей сделала свое дело, а вот мелочь оказалась не способна расщепить щиты, да и с дальностью у нее было грустно. Поражено оказалось не более трети мишеней. Царь не сказал не слова, но так выразительно посмотрел на Адашева, что ему явно стало не по себе. Пришлось выручать царедворца, пригласив присутствующих осмотреть расшиву изнутри.

Бояре и тут умудрились разместничаться, заспорив кому идти прямо вслед за государем, а кого здесь "испокон веку не стояло". Только приказ Иван Васильевича "быти без мест" слегка разрядил обстановку, но не сказать, чтобы совсем пресек споры. Спустившись на пушечную палубу, государь изволил осмотреть устройство орудийных станков и механизмы, а вот внутрь воловьей галереи едва заглянул: "ароматами" оттуда шибало изрядно. Спустился государь и в трюм, загруженный ядрами.