Инсайдер

Машина медленно катилась вперед. Киссура слегка мутило, из носу капала кровь. Скверно будет возвращаться домой в таком виде.

Киссур миновал еще несколько особняков и остановился перед красивыми бронзовыми воротами. На воротах сплетались в танце лошади и павлины, синяя эмаль на хвостах лошадей искрилась в свете фар. Это были такие красивые ворота, что казалось, будто они ведут с земли на небо. За воротами, в темноте, сладко пах ночной сад, и из темной массы деревьев торчали репчатые башенки флигелей и боги, грустящие на плоских кровлях крытой дороги. Сбоку, на воротах, блестела табличка слоновой кости: «Шаваш Ахди. Первый заместитель министра финансов. Вице-префект Небесного Города». Под табличкой стояла маленькая фигурка бога-покровителя ворот. В руке у бога была корзинка с рыбой. Под фигуркой бога-покровителя стояла мраморная чашка и в ней, демонстрируя скромность хозяина и напоминая о тростниковых хижинах древних чиновниках, горел кусок высушенного коровьего навоза, пропитанного жиром.

Почему-то ворота были закрыты: вице-префект столицы не кормил сегодня ни чиновников, ни нищих.

Киссур усмехнулся.

Обладатель особняка мог бы написать на табличке множество разных званий: Хранитель Благочестия, Парча Истины, Цветник Заоблачной Мудрости, Луг Государственной Добродетели, и прочая, и прочая, — которые он довольно регулярно получал от императора и которые полагается писать на надвратных табличках. Но обладатель особняка часто принимал людей со звезд, и, видимо, понимал, что Парча Истины и Цветник Мудрости — это звания, которые не очень-то вдохновляют чужеземцев.

Киссур помигал фарами: вдруг ворота, безо всякого окрика, разошлись в стороны, и Киссур въехал внутрь.

Двор был ярко освещен. В фонтанах, снизу вверх, били струи воды и света, и было видно, как над струями прыгают разноцветные шарики. Ряды колонн и розовых кустов вели к открытым парадным покоям. Вершины колонн, из резного нефрита, отделанного серебром, уходили к луне. Хозяин, сбегая с мраморных ступеней, уже спешил по . широкой дорожке. Слуга с поклоном отворил дверцу, и Киссур вылез из машины.

Господин Шаваш замер, будто налетел на веревку, но сразу же оправился, раскрыл руки и обнял Киссура.

— Здравствуй, — сказал он.

— Вот, — сказал Киссур, — ехал мимо и решил заглянуть. Прости, что не спросился… Не люблю я этих, — дзинь-дзинь… — Киссур изобразил рукой тщедушное тельце Т-фона. — Ты не занят?

Господин Шаваш покосился на помятую дверцу, оглядел Киссура с ног до головы.

— Дай-ка мне твое водительское удостоверение, — сказал замминистра финансов, он же — вице-префект столицы.

Киссур выгнул брови, вытащил бумажник и протянул удостоверение. Вице-префект помахал удостоверением, подумал, разорвал его на части и бросил в подсвеченный фонтан. Любопытные рыбки поспешили к бумажке.

— Кого сбил?

— Никого я не сбил, — ответил Киссур, — о столб ударился.

Это была, конечно, недолгая ложь. Если землянин мертв, Шаваш узнает все завтра утром, а если землянин жив, то, пожалуй, что и сегодня ночью. Но Киссур приехал к Шавашу не затем, чтоб замять скандал. Слава богу, еще не наступили те времена, когда всякий чужеземец при галстуке может безнаказанно подать жалобу на личного друга государя.

— У столба-то, — заметил Шаваш, — пудовые кулаки.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Киссур, — я не вовремя?

Шаваш чуть заметно смутился.

— Ты всегда вовремя.

Шаваш отдал приказание: Киссур прошел в гостевые покои. Слуга, семеня, поспешил за ним с корзинкой с чистым бельем. Шаваш сказал вдогонку:

— Больше ты не сядешь за руль. А то когда-нибудь убьешься.

— Ничего, — отозвался Киссур, — кого боги любят, тот умирает молодым.

* * *

Через двадцать минут слуги, кланяясь, провели Киссура по крытой дороге в павильон Белых Заводей.

В усадьбе господина Шаваша было два павильона для приема лучших гостей: Павильон Белых Заводей и Красный Павильон. Павильон Белых Заводей был отделан в старинном духе, ноги утопали в белых коврах, под потолком качались цветочные шары, золотые курильницы струили благовонный дым, на стенах висели подбитые мехом шелковые свитки, а углы (скверная вещь угол, от нее идет все плохое в доме) — были надежно скрыты от глаз поднимающимися до самого потолка комнатными вьюнами. Красный кабинет проектировал какой-то землянин.

Вейцев Шаваш обычно принимал в Павильоне Белых Заводей, а землян — в Красном кабинете. Утверждали, что у этих двух мест есть волшебное свойство: когда господин Шаваш принимал вейцев в Павильоне Белых Заводей, он вел одни речи, а когда он принимал землян в Красном кабинете, речи его были совсем другие. Например, если его спрашивали о причинах бедности империи в Павильоне Белых Заводей, то он жаловался на жадность людей со звезд, которые только и норовят, что купить побольше Вей за кадушку маринованного лука, а если его спрашивали о том же самом в Красном Павильоне, то он жаловался на леность и корыстолюбие вейских чиновников. И так как все эти речи произносил один и тот же человек, то, согласитесь, без волшебных свойств самих помещений тут дело не обошлось.