Insider. 1 (СИ)

Годы не изменили ее. Время вообще не способно изменить кого-либо. Это миф, в который хочется верить тем, кто год за годом терпит насилие, наивно убеждая себя, что завтра тиран поумнеет, повзрослеет, встанет на путь истинный. Так не бывает. Или тем, в чьих семьях живут алкоголики, наркоманы, воры и убийцы. Люди слишком крепко держатся за свои грехи и дурные привычки. И даже если пытаются бороться с ними, то вместо одного зерна зла в их душах появляются новые, иногда их становится еще больше, чем было, и они начинают задумываться, а стоило ли стараться быть кем-то другим? Грех и порок заразительны и нет ничего зазорного в том, что люди стремятся к нему испокон веков. Желание нарушать правила и предаваться низменным инстинктам прописано в генах, это голоса предков и наша природа взывают к нам. Мы не рождаемся цивилизованными, нас такими воспитывает общество, навязывая свою социальную модель поведения. Но, по сути, с самого рождения мы лишены главного, что делает нас теми, кем мы являемся изначально – свободы. Но наше подсознание не согласно, оно сопротивляется, заставляя совершать поступки, которые кажутся отдельным категориям общества неприемлемыми, и находим в этом некоторое утешение, делаем прыжок в свою псевдо-свободу. Человек не знает насыщения, если познал удовольствие от того, что совершает. Годы, опыт и давление социума смогут его научить притворяться, сдерживаться и играть роль «нормального», «одумавшегося», но на самом деле тьму внутри каждого искоренить ничем нельзя, как и пустоту, которая никогда не заполнится, если однажды образовалась в сердце.

Говорят, страдания делают людей лучше, заставляют взглянуть на мир иначе, «перерождаются» внутренне. Это тоже не совсем истинно. Все зависит от того, насколько глубоко затронули испытания его внутренние установки, насколько сильным был перелом.

Я видел слишком много живых примеров мужчин и женщин, которые не усвоили уроки, которыми награждала их жизнь, они не стали лучше, а, напротив, зачерствели и обозлились. И именно эта категория самая управляемая и удобная для меня. Я люблю грешников и люблю лицемеров, строящих из себя святош. Первые – честнее, и они сразу готовы играть по твоим правилам, потому как не пытаются прикрываться нравственностью, которая давно отсутствует в этом мире, и им достаточно выписать счет или стать для них предводителем, за спиной которого они почувствуют себя сильнее и увереннее. Вторые – лжецы. И разбивать их моральные устои куда приятнее, потому как их недолгое кривляние и наигранное возмущение заканчивается слепой одержимостью тем, кто разрушил их понятия и правила (достаточно хлипкие, на самом деле). В основе любого мировоззрения должна быть несгибаемая уверенность, а не тот минимум, что нам вдолбили в головы, пока мы еще под стол пешком ходили. А если уверенности нет – то ты мой клиент. Добро пожаловать в Розариум. Я не использую какую-то свою совершенную идею. Нет, это проверенный веками механизм, заимствованный у других знаменитых манипуляторов.

Лиса не лучше и не хуже остальных, которые прошли непростой извилистый путь, где за каждым поворотом ждал не белый свет новых перемен, а жизненный урок, который она с треском проваливала. Раз за разом. Она грешница, которая точно знает, что ей никогда не закрасить и не обелить свои грехи. Но что мне в ней нравится – она не играет, не притворяется. {Я сука} – говорят ее глаза, когда она смотрит на меня, но я сука, которая выжила, несмотря ни на что.

И если бы она была другой, то мы бы с ней сегодня не встретились.

Когда пять лет назад Мак сообщила мне, что задание запущено, я искренне хотел остановить задуманное, слишком хорошо помнил, как она стояла на подоконнике с твердой уверенностью сделанного выбора в глазах. И я слишком хорошо помнил мертвые глаза Линди, когда ее голова безвольно запрокинулась на мое плечо в тот момент, когда я отвязал ее от стула и взял на руки. В них было смирение. И облегчение. Лин слишком устала жить. Я не успел помочь ей и не смог защитить. Я просто вычеркнул ее, точно так же, как поступала Лиса с Мией и людьми из своего прошлого.

Я не сказал Алисии всей правды. Миа умерла два года назад. Вернувшись к Руану, она сдалась, начала принимать наркотики, и, в конце концов, организм не выдержал. Миа никогда не просила меня забрать ее обратно, не просила о помощи, хотя, в последствии, мы неоднократно встречались в заведении Перье. Боюсь, что девушка так и не поняла, для чего была нужна мне. Присутствие подруги в Розариуме усыпило бдительность Лисы в момент, когда она еще была неуправляема и напугана сильнее, чем мне требовалось. Миа стала отвлекающим маневром, создавая вокруг Лисы мнимое поле безопасности и подпитывая умеренное чувство комфорта своим присутствием. Миа вряд ли поняла, что ей довелось сыграть немалую роль во влечении Лисы в Розариум. Но сама Миа мне была не нужна. Она казалась мне слишком слабой, чтобы стать цветком Розариума и слишком неинтересной, чтобы развлекать в спальне. Случайные жертвы случаются, если партию ведут сильные игроки.