Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]

Он возник прямо перед ее глазами, как раз над головой… Нет, впереди… Смутные очертания двери на фоне неяркого света. Она почему-то стала спокойнее и задремала снова, проснулась, опять забылась коротким сном. Она понимала, что все еще находится под действием наркотика. В скором времени она окончательно проснется и уже не захочет больше спать. Но сейчас ей совсем не было страшно.

Когда она окончательно проснулась, то прежде всего почувствовала разницу в освещении и взглянула на окна. Они были задернуты плотными занавесками, но какой-то дневной свет все же проникал в комнату. Его было недостаточно, чтобы как следует разглядеть помещение, и она протянула руку к настольной лампе, стоящей у кровати на тумбочке…

Электрический свет в первую минуту заставил ее зажмуриться, но в скором времени она широко раскрыла глаза.

Это была небольшая комната, роскошно обставленная, но сильно отличавшаяся от спальни в отеле «Аплендеса». Потолки были намного выше. Диван-кровать, на котором она лежала, необыкновенно мягкий и удобный. Голубой ковер толстый и пушистый. Туалетный столик хитроумного литья был весьма элегантен, металлический туалетный прибор на нем наимоднейший.

На ней самой была бледно-зеленая шелковая рубашка без рукавов, отделанная розовыми кружевами. Такой у нее не было. Медленно она припомнила нападение на себя и задрожала от страха. После этого ее ум заработал с лихорадочной быстротой… Кто-то надел на нее эту роскошную рубашку, уложил в постель, позаботился об ее удобстве.

Почему? Кто ее похитил?.. И зачем?..

Она припомнила — Карози.

А Майкл?

Он будет мучиться, обвиняя во всем себя, пытаясь перевернуть весь мир, чтобы отыскать ее. Как мало и в то же время как хорошо она его знает!

Юноша с разорванным горлом!

И попытка застрелить ее возле водоема.

Она села на кровати, опустила ноги на пол и встала. В первую минуту она покачнулась от слабости. Попытка двигаться так усилила головную боль, что ей пришлось снова опуститься на подушки. Лучше бы ей не шевелиться, потому что теперь у нее голова буквально раскалывалась от боли, рот пересох, а когда она провела языком по небу, ей показалось, что оно пылает. Отворилась дверь. Вошла женщина и осторожно прикрыла ее за собой.

Женщина хмуро посмотрела на Кристину, потом увидела, что та проснулась, и улыбка показалась на ее бледном лице, на котором чернели глаза, очень щедро подведенные тушью. Губы были тоже ярко накрашены.

Она, покачивая бедрами, двинулась по комнате и спросила:

— Хэлло, дорогуша, чувствуешь себя чуточку лучше?

Голос у нее был хрипловатый, но довольно добродушный, без злобы и насмешки.

— Да, спасибо, — ответила Кристина.

— В таком случае все о’кей, можно впустить сюда немного солнышка, — решила женщина и проплыла к окну. Она отдернула занавески. Потом подсела к постели и выключила лампу.

— Ну, ну, — сказала она с упреком, — вижу, ты уже пыталась подняться, а этого не следовало делать. У тебя покраснели глаза, наверное, страшно болит голова. Хочешь чашечку горячего чая?

— Очень!

— Тогда о’кей. Сейчас принесу. Но не делай глупостей, дорогуша, это не поможет.

Она вышла. Кристина слышала, как в замке повернули ключ.

Значит, она оказалась в настоящей тюрьме, несмотря на симпатичную «нянюшку».

Вскоре опять послышались шаги, дверь открылась и снова появилась женщина с подносом в руках. Она поставила его на стул возле двери, сунула ключ в карман, потом снова взяла поднос и поставила его на столик возле кровати.

— Пусть он немного остынет, дорогуша, — проговорила она, усаживаясь. — Это тебе будет полезнее. Ты сейчас выглядишь немного лучше, мне кажется. Скоро будешь совсем о’кей. Все дело в морфине, но ты родилась в сорочке. О тебе заботятся. Ты в одной из лучших спален. Хотела бы я быть хоть наполовину такой счастливой, наверняка ты ему здорово приглянулась. Ему приятно на тебя смотреть, не то что на меня. Я ему не по вкусу. Он никогда не любил толстых ног… Как тебя зовут?

— Кристина Морлей.

Произнося «Морлей», она сообразила, что теперь она Грант.

— Я тебя буду звать Крисси. А я Мейзи. Я уже давно здесь, а когда ты привыкнешь, все будет прекрасно! Я думаю, мы можем приниматься за чай, — засмеялась она и потянулась за чайником.

Кристина сначала набрала чаю в ложку и прополоскала им рот, потом уже начала с жадностью пить, пока не опустила на стол уже совершенно пустую чашку. Мейзи же ухитрилась одновременно пить и болтать, причем местоимения «он» и «ему» не сходили у нее с языка.

— Кто это «он», о котором вы все время говорите? — заставила спросить себя Кристина.

У Мейзи широко раскрылись глаза.

— Кто «он»? Не прикидывайся дурочкой, Крисси!

— Но я действительно хочу узнать.

— Вот тебе и на! — сказала Мейзи, потом, слегка откинувшись назад, добавила совсем иным тоном: — Прости, дорогуша, но если и правда тебе не сказали, пусть он сам тебе объяснит. Мне слишком часто попадало за то, что я болтаю своим длинным языком.

— Он здесь?

— Сейчас нет, но скоро будет.

— Мы в Лондоне?