Инстинкт Бабы-Яги

Под сочинением стояла огромная красная двойка. Педагог, ставивший отметку, был так зол, что прорвал ручкой тетрадный листок.

— Не понимаю, — пожал я плечами, — отчего ребенок получил неудовлетворительную отметку? Во всем тексте я не вижу ошибок, ни орфографических, ни синтаксических.

Марина Львовна подскочила:

— Издеваетесь, да? Вы плохо прочитали содержание?!

— Ребенок заслужил за грамотность пятерку!

Директриса стала такой красной, что я было подумал предложить ей воды.

— За такое отличную оценку?!! Поощрить наглую хамку?!

— Но текст абсолютно грамотен, с точки зрения русского языка, в нем нет никаких погрешностей!

— Прекратите! — заорала Марина Львовна и закашлялась, очевидно, злоба душила директрису.

Я подождал, пока она перестанет давиться, и сказал:

— На вашем месте я испугался бы до ужаса, оттого что во вверенном мне учреждении работают такие кадры, и сказал бы Миранде «спасибо», похоже, остальные ученики, несмотря на юный возраст, уже стали законченными конформистами и написали в своих работах то, что хотели увидеть педагоги. Только один ребенок проявил наивность и честность, разве за это следует наказывать? На мой взгляд, двойки нужно ставить тем, кто решил заняться педагогикой в вашей, с позволения сказать, школе!

Через полчаса, выслушав подробный отчет о прегрешениях Миранды, я спустился на первый этаж. Девочка сидела на стуле возле раздевалки, на ее мордочке гуляла презрительная улыбка, но глаза смотрели испуганно.

— Что, выперли меня? — стараясь казаться безразличной, спросила Миранда и шмыгнула носом.

— Я сам забрал твои документы, — пояснил я.

— Настька меня убьет, — покачала головой девочка, — она терпеть не может, когда ей приходится улаживать такие дела. В прошлый раз обозлилась, схватила меня за волосы и как долбанет об автобус!

— Об автобус? — оторопел я.

— Ага, — снова шмыгнула носом Миранда, — у нее машина в тот день испортилась, и мы из очередной школы на автобусе ехали. Настька не сдержалась, отвесила мне плюху, а я лбом прямо на стенку налетела. Ну не поверишь, автобус помяла! Наверное, у меня башка железная!

— А за что тебя из предыдущей школы прогнали?

Миранда хихикнула:

— Классную жабой назвала.

Я покачал головой:

— Нехорошо грубить взрослым!

— А зачем она Настю проституткой обозвала, — взвилась Миранда, — и вообще, она первая начала! Вызвала меня к доске и завела: «Что за юбка? В путаны готовишься? Хотя яблоко от яблони недалеко падает! Мать проститутка, и ты такая же будешь», ну я и ответила: «Жаба старая, просто завидуешь Насте, потому что она молодая, красивая и с мужиками, а на тебя никто и не польстится уже!»

Миранда откинулась на спинку сиденья и рассмеялась.

— Прикинь, она стала зеленой-зеленой — и к директору! Между прочим, Настька скромная, она просто так одевается, но ведь ей иначе нельзя. В общем, выперли меня из школы, пришлось сюда переходить!

Я припарковал машину. Миранда удивленно распахнула глаза:

— Мы куда?

— Послушай, — тихо сказал я, — тебе следует научиться себя правильно вести, и исчезнут все проблемы.

Миранда сморщилась:

— Ваня! Только не заводись! Заранее знаю, что скажешь. Вынь сережку из носа, делай домашние уроки, ложись спать в девять, говори всем «спасибо»… Знаешь, вот от тебя я занудства не ожидала, честно говоря, ты начинаешь меня разочаровывать.

— Ты не дослушала до конца…

— И не собираюсь, — надулась девочка.

— Я вовсе не думал читать тебе мораль, хотя сережку из носа надо обязательно вытащить. Из-за лишней дырки в ноздре у тебя нарушилась в этом органе вентиляция, и теперь ты постоянно льешь сопли. Кстати, такие проблемы у всех, кто делает пирсинг в носу.

— Как бы не так, — обозлилась моя спутница, — что же, по-твоему, все арабки и индианки сопливые?

— Они нет, а российские девушки да.

— Это еще почему?

— В странах Арабского Востока и Индии теплый климат, — пояснил я, — там никогда не бывает холодов, и местные женщины могут позволить себе любые украшения в носу, а в России зима восемь месяцев, в органе обоняния неправильно циркулирует ледяной воздух, что приводит сначала к насморку, потом гаймориту, затем синуситу, а там и до менингита недалеко. Но сейчас речь не о твоем здоровье, а о поведении.

— И слушать не хочу! — надулась Миранда.

— Помнишь, ты рассказывала мне о драке с девочкой Леной?

— Ну!

— И как дело было, повтори-ка историю.

— Обычно, — пожала плечами Миранда, — она мне за шиворот кусок хлеба в столовой сунула, а я ее мордой в суп ткнула.

— Что же получилось? Виноват кто оказался?

— Я, — тяжело вздохнула Миранда, — к директору отвели.

— А Лена?

— Она плакала, и ее все утешали, — заорала девочка, — лгунья! Сама первая начала, а когда получила в ответ, мигом захныкала. Я объяснила, что только защищалась, да меня никто не послушал.

— Вот об этом и речь!

— О чем?

— Когда Лена сунула тебе за шиворот кусок булки, надо было моментально заплакать, сказать, что у тебя аллергия на хлеб, начать чесаться и размазывать по лицу слезы. Тогда бы наказали Лену, а тебя бы жалели.

— Вот еще! — дернула плечом Миранда. — Я не привыкла нюниться, сразу сдачи даю!

— Значит, всегда будешь виноватой!