Инстинкт Убийцы. Книга 1

– Да, пора, пожалуй, – снова зевая, согласился парень, опять издавая этот противный звук, – заработались мы сегодня. Я вообще устал как собака.

– Я, между прочим, тоже не жопу отсиживал, – огрызнулся Тоша, нервы итак уже были на пределе, – и хватить издавать этот гребаный крик самца аллигатора в брачный период, ты знаешь, как я это ненавижу.

– Ну прости, – пожал плечами парень, поднимаясь со стула за стойкой, на который в этот вечер он так ни разу не присел, – ладно, я сваливаю. Выйду через черный ход, там поймаю машину.

– Вот-вот, дуй отсюда, – пробурчал Тошик, – насмотрелся я на придурков за этот вечер.

Парень, ничуть не обижаясь – видимо, привычный раздражитель он давно перестал замечать – вышел из-за стойки поплелся к неприметной двери в углу, волоча ноги и потирая глаза. Открыв дверь и одной ногой уже ступив в узкий короткий коридор, он обернулся и спросил совершенно будничным тоном:

– Кстати, давно хотел спросить, – он даже слегка улыбнулся, – а откуда ты знаешь, как кричат самцы аллигатора в брачный период?

Тоша поднял голову от пачки денег, которую пересчитывал за стойкой и пару секунд переваривал вопрос, а потом его лицо, итак всегда кислое и недовольное, вдруг совсем перекосило до неузнаваемости.

– Пошел вон, дебил долбанный! – заорал бармен, изо всех сил сжимая пухлую пачку купюр. – Убирайся к чертовой бабушке, кретин!

Он так разозлился, что даже выпустил деньги из рук и запустил в Кирилла, все еще улыбающегося возле двери, пустой жестяной банкой из-под колы. Парень, громко заржав, проворно скрылся за дверью, как раз за секунду до того, как банка со стуком ударилась о деревянную поверхность.

– Вот же не везет на людей, – продолжал ворчать Тошик, – мне так одни кретины попадаются! Гребаная жизнь!

Немного выпустив пар, он еще с минуту прожигал взглядом дверь, за которой скрылось его невезение, а потом вернулся к более приятному занятию – продолжил считать выручку. Это в его работе нравилось ему больше всего, именно ради этого момента он и терпел всех этих уродов, именно ради него стоял за стойкой, наливая и наливая этим убогим людям лекарство от их никчемной жизни. Да, вот что по-настоящему успокаивает нервы и радует глаз – пухлая пачка денег. Он нежно перебирал банкноты, каждую лаская пальцами и расправляя, как письмо от любимой девушки. Он ровнял и переворачивал их, раскладывая аккуратно и по стопочкам – стольники к стольникам, полтинники к полтинникам. Потом он еще раз пересчитывал их и убирал в старый сейф в своем малюсеньком кабинете, больше похожем на туалетную кабинку. Иногда, когда времени было побольше, он складывал деньги в карман фартука или брюк и ходил с ними по залу, выключая все и доделывая свои дела пред закрытием. Ему нравилось ощущать в кармане внушительную стопку крупных купюр, он хоть на короткое время ощущал то, что ощущали все эти богачи – чувствовал себя настоящим человеком.

Сегодня, правда, у него не было сил даже на такое приятное занятие, он слишком устал, слишком вымотался. Поэтому, тщательно пересчитав более внушительную, чем обычно выручку, он сразу отнес ее в сейф, не забыв при этом проверить, заперта ли дверь черного хода – на дворе ночь, а он один в баре наедине с крупной суммой денег, осторожность тут как нельзя кстати. Дверь оказалась заперта, а как же иначе, ведь она защелкивается изнутри, а этот кретин, уходя, наверняка по традиции хорошенько шандарахнул дверью. Хоть что-то сделал хорошо, подумал Тошик, выходя из своего кабинетика, вернее, из своей кабинки, как он сам называл маленькую комнатку с бетонными стенами и бетонным полом.

Вернувшись в зал, он подумал было вызвать такси, но решил не тратить на это время, машину он намного быстрее поймает возле бара. Выключая свет и вентиляторы под потолком, Тоша уже мысленно был в кровати, с ненавистью думая о том, что завтра все равно придется вставать и идти в бар, готовить его к очередному вечеру. И всем наплевать, что спать он ляжет только под утро. Проклят я, что ли, подумал бармен, запирая зал и выходя в темный коридор. Свет он включать не стал, итак знал все на ощупь, да к тому же, заблудиться тут негде – коридор короткий и прямой. Через пару секунд бармен вышел в теплую свежую ночь, как будто попал в рай после шума и вони своего бара. Темнота не показалась ему непроглядной, в коридоре было намного темнее, а тут светили звезды. Вдыхая полной грудью такой сладкий и ароматный воздух, Тоша подумал, что только что закончился, может быть, самый ужасный его вечер. О том, что этот вечер последний, он, конечно же, не подумал.

***