Руки, которые она положила на металлические перила, уже через минуту онемели и начали болеть, и это заставило ее очнуться от мыслей и вернуться в реальный мир. Она поднесла руки ко рту и подышала на них, но толку от этого было мало, поэтому Фатима начала энергично тереть их друг о друга, а потом, когда к ним вернулась чувствительность, быстро спрятала в карманы пальто. Она не могла больше стоять на одном месте, как бы ни завораживали темные глубины Сены, ей хотелось пройтись, ей было просто необходимо прошагать энное количество километров, иначе ее мысли грозили разорвать голову.
Решительно отвернувшись от реки, она повернулась к ней спиной, глядя на свою гостиницу и решая, куда пойдет. В центр она не хотела, там наверняка даже в такую погоду полно людей, значит, остается старый город с его узкими извилистыми улочками и маленькими уютными кафе, где никогда не бывает слишком шумно и слишком весело.
Приняв решение, она пошла по набережной, медленно шагая у самой ограды. Руки она засунула глубоко в карманы, глаза вынужденно опустила, их слишком резал дующий в лицо ветер, голову она вжала в плечи, как будто старалась совсем спрятаться в огромном шарфе от непогоды. Первые несколько метров она не могла думать ни о чем, кроме сырости и холода, а потом, когда организм немного привык к погоде и перестал так остро реагировать на холод, в ее мысли постепенно начали вползать обычные для дня рождения образы. Как будто кто-то в ее голове установил проектор и теперь показывал ей пленку с ее жизнью, от самого рождения и до сегодняшнего дня. А ведь с каждым годом кадров становится все больше, подумала она, уже не видя ни мокрой брусчатки под ногами, ни темной и печальной Сены, она уже не ощущала холода и сырости, которые тянулись от реки невидимыми хищными щупальцами, Фатима снова выпала из этого мира, полностью погрузившись в просмотр собственной жизни.