Инстинкт заключенного. Очерки тюремной психологии

Таково было настроение шлиссельбургских узников при чтении ими книг исторического содержания. «Дистанция громадного размера» между этим настроением и настроением того уголовного арестанта, который в своем состоянии полового возбуждения, вызванном в нем чтением тома истории Соловьева о царствовании Петра II и Анны Иоанновны, поведал нам гнуснейшею надписью на этой книге. Но не приходится доказывать, что оба настроения вызваны чтением именно в тюрьме, и что на свободе их может испытывать разве только читатель, психически ненормальный — политический маньяк, в первом случае, и эротоман во втором.

Автор статьи «Грамота и книга на каторге» делится своими впечатлениями о размерах спроса каторжниками книг разного содержания. Он не сообщает сведений о возрасте, бывшей профессии, образовании читателей-заключенных, как это делают приведенные нами выше материалы анкеты читательских интересов красноармейцев. Припомним, что у красноармейцев спрос на книги о любви был наивысший в самом молодом возрасте 16–20 лет, падал у 21–24-летних, еще ниже спускался у 25–28-летних и достигал минимума у лиц в возрасте 29–40 лет. Возраст каторжан должен быть в среднем более 30 лет, а у многих он старше 40 лет. Тем не менее, самыми ходовыми книгами в тюрьме были книги о любви, о женщине или, вернее, книги с такими названиями и, особенно, как говорит фабричный, о женщинах, не совсем добродетельных, в Арцыбашевском духе, с порнографическим оттенком. На книги же по половому вопросу приходилось устанавливать очередь.

Большим успехом в тюрьме пользовались «путешествия, фантазии, грезы, сказки». Для читателя из народа увлечение сказками совсем необычно. Но мы уже знаем, какую громадную роль играет в тюрьме фантазия. Скудная впечатлениями, однообразная жизнь в остроге вызывает спрос на фантастические рассказы и сказки.

Сравнительно много читались книги юмористического содержания. Кстати, автор цитируемой статьи, постоянно объясняющий тот или другой спрос на книгу тюремной психологией, приводит пример, когда юмористический рассказ вызвал большой успех в тюрьме: над ним вволю смеялись. На воле же он оказался слабым.

Постоянно спрашивались книги с картинками. «Картинки, иллюстрации, говорит автор, заменяют волю, природу», т. е. дают ему те впечатления, которые отняла у него тюрьма, превратив его как будто в слепого и глухого.

«Библиотека в тюрьме» это звучит в устах тюремщика очень гордо. «Книгу арестанту» такой клич либеральных тюрьмоведов. Но поскольку они сами же строят все выше и выше тюремные стены или считают святотатством всякую попытку поколебать эти стены, они не дают книге возможности достичь ее назначения. Они мешают ей и служат как раз тому делу, против которого борется книга.

Социальные факторы преступности

В настоящем выпуске нашей работы мы поставили своею целью дать очерк развития идеи о влияниях социальной среды на преступность и исследовать значение тех социальных факторов, изучению которых посвящен положенный нами в основание нашей работы труд итальянского криминалиста социалиста Колаянни (Colajanni: La Sociologia criminale, Catania 1889).

Из двух томов «уголовной социологии» Колаянни — первый содержит общую критику учения уголовно-антропологической школы, a второй, имеющий для нас наибольшее значение, рассматривает влияние различных факторов. В нашем изложении мы следовали схеме, принятой Колаянни, и поэтому ограничились рассмотрением лишь тех причин преступности, которые он исследовал.

Глава I. Метод и содержание науки уголовного права