Инстинкт женщины

— Подставив меня нашим друзьям? Он понял, что меня могут убрать их руками, и решил остаться в стороне. Ты меня понимаешь, Леня? Он решил, что мой отъезд лишь ускорит развязку. Если я вернусь, то все пойдет как прежде, если не вернусь — тоже неплохо. Он поставил одновременно и на «орла» и на «решку» — самый беспроигрышный вариант.

— Ты лучше думай о том, как быстрее вернуться. Фомичев действовал правильно, спасая тебя…

— Фомичев меня предал, — спокойно возразил Рашковский. — Он точно знал, что офицеры Авдонина не могли ошибиться. Знал, что они специально напали на машины, в которых находилась моя дочь. Но вместо того чтобы рассказать мне всю правду, он решил соврать, якобы для моего блага.

Кудлин молчал. Он понял, что участь Фомичева решена. Рашковский не прощал не только предательства, он не любил некомпетентности. А из сообщений газет следовало, что Фомичев, встречавшийся с Авдониным, был либо предателем, либо абсолютно некомпетентным руководителем службы безопасности.

— Он постарел, — произнес роковые слова Рашковский.

— Ты уверен? — переспросил Кудлин. — Может, дадим ему немного отдохнуть?

— Ты не слышал, что я сказал?

— Слышал, — вздохнул Кудлин, — я все понял. Жаль, конечно, что Николай Александрович так сильно сдал в последнее время.

Рашковский отключился.

Неотложные дела сразу же захлестнули и без того уплотненный рабочий график Рашковского. В этот день он закончил работу в девятом часу вечера. Уставший банкир благодарно кивнул на прощание своей помощнице.

— Спасибо вам. — Он достал носовой платок, чтобы вытереть вспотевшее лицо, и вдруг, как бы отключившись от всего, спросил как бы другим голосом: — Можно пригласить вас на ужин?

Она хотела напомнить ему их вчерашний разговор. Решила было отказать. Но понимала, как его раздражают женские капризы, уловки.

— Хорошо, — спокойно произнесла она, — я буду готова через полчаса.

— Через полтора, — взглянул он на часы. — К девяти часам вечера. Вас устроит это время?

В девять они поехали на ужин в «Кларидж», находившийся неподалеку от их отеля. Почему-то элита бывшего Советского Союза, новые президенты и премьеры новых независимых государств полюбили именно этот отель, в котором часто останавливались.

За ужином они почти не разговаривали, лишь перекидывались ничего не значащими фразами. После ужина он отвез ее в «Гровнор-отель» и, кивнув на прощание, уехал.

Следующий день начался со звонка мистера Адамса. Соединив его с Рашковским, она поняла, что сегодня разговор получится более конструктивным. Адамса устраивали гарантии, которые мог дать Рашковский, и, переговорив с друзьями, он сообщил, что руководство фонда в ближайшие несколько дней примет решение о выделении денег.

Рашковский немедленно позвонил первому вице-премьеру в Москву. Он, не скрывая радости, сообщил об этом, понимая, как важно оказаться нужным именно в такой момент. Но даже Валентин Рашковский не знал, что сейчас происходит в Москве.

…Через полтора часа после этого разговора первый вице-премьер доложил обо всем премьеру, добавив, что усилия Рашковского оказались весьма результативными. Еще через несколько минут премьер доложил об этом президенту. Через два часа в кабинете президента уже находились директор ФСБ, начальник Службы внешней разведки и министр внутренних дел.

В результате было признано, что группа Авдонина нарушила инструкции, гласившие — не выходить за рамки закона. Козлом отпущения стал лично Авдонин. Было решено примерно наказать его, однако уголовное дело закрыть, дабы не ставить под удар офицеров, выполнявших свои служебные обязанности с подобным же рвением. Короче, чтобы не бить по рукам ретивых.

В отличие от контрразведки прочие ведомства заслужили похвалу за свои действия по борьбе с организованной преступностью. Директор ФСБ понимал, что коллеги из других ведомств просто переиграли его сотрудников.

А вечером этого же дня в личном кабинете скоропостижно скончался руководитель службы безопасности банка «Армада» Николай Александрович Фомичев. Врачи констатировали обширный инфаркт миокарда. Похороны, назначенные через три дня, обещали быть весьма пышными. Руководство банка выделило крупную сумму семье покойного, и родственники Фомичева даже не думали просить о назначении повторной экспертизы о причинах смерти. Все знали, что у бывшего генерала госбезопасности было больное сердце.