Институт

— Если вы намекаете на то, что преды обманывают нас, выдумывая всякие небылицы…

— А вы можете быть уверены, что они этого не делают? — возразил Люк. — Может, не осознанно, но… у них там хорошая жизнь, верно? Беззаботная. Не похожая на ту, какая была у нас в Институте. Может, на момент появления их предвидения — верны. Но они всё равно не учитывают случайные факторы.

— Или Бога, — вдруг сказал Калиша.

Смит — который уже очень давно играл в Бога — сардонически усмехнулся при этих словах.

Люк сказал:

— Вы понимаете, о чём я говорю, конечно, понимаете. Существует слишком много переменных.

Смит некоторое время молчал, глядя на открывающийся вид. Затем сказал:

— Да, у нас есть математики, и распределение Бернулли всплывает в их докладах и дискуссиях. Вообще-то, уже многие годы. Так что, допустим, ты прав. Допустим, наша сеть Институтов не спасала мир от ядерного уничтожения пять сотен раз. Пусть будет только пятьдесят? Или пять? Но разве оно того не стоит?

— Нет, — очень тихо сказал Тим.

Смит уставился на него, как на сумасшедшего.

— Нет? Вы говорите нет?

— Здравомыслящие люди не приносят детей в жертву на алтарь вероятности. Это не наука, это суеверие. И теперь, я думаю, вам пора уходить.

— Мы всё восстановим, — сказал Смит. — Если, конечно, успеем, потому что мир катится под гору, как детский драндулет без тормозов. Я также пришёл сказать вам об этом и предупредить вас. Никаких интервью. Никаких статей. Никаких постов в «Фэйсбук» или «Твиттер». Большинство людей всё равно посмеются над подобными историями, но мы отнесёмся к ним со всей серьёзностью. Если хотите застраховать свою жизнь, ведите себя тихо.

Гул становился громче, и когда Смит доставал «Американ Спирит» из кармана своей рубашки, его рука дрожала. Человек, появившийся из невзрачного «Шеви», был уверен в себе и стоял во главе ситуации. Он привык отдавать приказы, которые должны выполняться в кратчайшие сроки. Но теперь перед ними стоял другой человек, с сильной шепелявостью и растущими пятнами пота в подмышках.

— Думаю, тебе лучше уйти, сынок, — очень мягко посоветовала ему Энни. Возможно, даже доброжелательно.

Пачка сигарет выпала из руки Смита. Когда он нагнулся, чтобы подобрать её, она отлетела в сторону, хотя ветра не было.

— Курение вредит, — сказал Люк. — Вы и без предов знаете, что будет, если не бросите.

У «Малибу» заработали дворники. Включились фары.

— Лучше идите, — сказал Тим. — Пока можете. Я понимаю, вы злитесь из-за того, как всё сложилось, но вы не представляете, насколько злы эти дети. Они достигли нулевой отметки.

Смит подошёл к своей машине и открыл дверь. Затем он указал пальцем на Люка.

— Ты веришь в то, во что хочешь верить, — сказал он. — Как и все мы, юный мистер Эллис. Со временем ты сам это поймешь. К своему сожалению.

Он уехал, поднимая клубы пыли, которая полетела в сторону Тима и остальных… а затем резко свернул в сторону, будто от порыва ветра, который никто из них не почувствовал.

Люк улыбнулся, подумав, что Джордж справился бы с этим лучше.

— Возможно, было бы лучше избавиться от него, — сказала Энни как ни в чём не бывало. — В дальнем конце сада достаточно места для тела.

Люк вздохнул и помотал головой.

— Есть и другие. Он всего лишь куратор.

— К тому же, — сказал Калиша, — тогда мы будем, как они.

— И всё же, — мечтательно произнёс Ники. Он больше ничего не сказал, но Тиму не нужно было быть телепатом, чтобы закончить его мысль: это было бы здорово.

2

Тим ждал возвращения Венди из Колумбии к ужину, но она позвонила и сказала, что должна остаться. На утро была назначена ещё одна встреча, посвящённая будущему правоохранительных органов округа Фэйрли.

— Господи, это когда-нибудь закончится? — спросил Тим.

— Почти уверена, что эта встреча будет последней. Ты знаешь, ситуация сложная, а бюрократия нисколько не улучшает её. Вы там в порядке?

— Да, в полном, — сказал Тим, надеясь, что так и есть.

Он сварил на ужин большую кастрюлю спагетти; Люк состряпал соус Болоньезе; Калиша и Ники приготовили салат. Энни куда-то исчезла, как это часто бывало.

Они хорошо поели. Хорошо поговорили и довольно много смеялись. Потом, когда Тим принёс из холодильника пирог «Пэйпербридж Фарм», держа его высоко, как официант из оперетты, он увидел, что Калиша плачет. Ник и Люк оба приобняли её, но не говорили никаких утешительных слов (по крайней мере, вслух). Они выглядели озабоченными и вдумчивыми. Из-за неё, но, возможно, не полностью из-за неё; возможно, они погрузились в свои собственные переживания.

Тим поставил пирог.

— Что случилось, Кей? Уверен, они знают, но я-то — нет. Так что выкладывай.

— Что если он прав? Что если этот человек прав, а Люк — нет? Что если миру осталось три года… или три месяца… потому что мы больше не защищаем его?

— Я не ошибся, — сказал Люк. — У них есть математики, но я лучше. Это не хвастовство, если это правда. И что он там сказал обо мне? Магическое мышление? Но это верно и для них. Им невыносимо думать, что они ошибаются.