Инструктор. Отчаянный воин

— Очень жаль… — протяжно вздохнув, произнес бородач. — Хороший был специалист, добросовестный работник, многое хотел сделать… Но, так сказать, взвалил на себя очень много проблем, вот сердечко и не выдержало!

— Не имею чести знать, как вас величают… — произнес полковник.

— Минчинский Геннадий Станиславович, — вежливо улыбнувшись, представился высокий мужчина. — Для друзей просто Геннадий. Занимаюсь антиквариатом, живописью и всем прекрасным в этом мире, даже иногда грешу мелким бизнесом.

И, переведя взгляд на Павловца, добавил:

— Не правда ли, Иван?

— Да, Гена… — растерянно улыбнувшись, подтвердил художник.

Бородач остался весьма доволен ответом собеседника и повернулся к его седовласому приятелю.

— А как вас величать? — поинтересовался Минчинский.

— Забродов Илларион Константинович, — сухо и четко ответил отставной полковник ГРУ. — Пенсионер.

— Очень приятно, — улыбнулся Геннадий Станиславович. — Так что вас интересует, господин Забродов? Что-нибудь из мира прекрасного?

— Да нет, благодарю, господин Минчинский, прекрасным я сыт по горло, — слегка усмехнувшись, вежливо ответил Забродов и кивнул головой в ту сторону, где были выставлены «гениальные» работы нового любимца художественных критиков.

— Я вижу, уважаемый пенсионер, вы неплохо разбираетесь в живописи, — сделал комплимент собеседнику бизнесмен.

— В рамках школьной программы, — слукавил седовласый инструктор спецназа ГРУ.

— У вас расширенные рамки, — улыбнувшись, еще раз похвалил Забродова Минчинский и тут же задал вопрос: — Так что вы хотели узнать?

— Я хотел бы узнать, откуда у вас данные о том, что у Варенцова сдало сердечко?

Вопрос был для Минчинского не то чтобы неожиданный, но, по всей видимости, из разряда неприятных. Однако антиквар быстро нашел что ответить.

— Да тут все об этом говорят, — равнодушным и даже как бы безразличным тоном произнес он.

Инструктор спецназа ГРУ не очень-то поверил в искренность ответа собеседника.

— И кто же?

— Да я уже и не помню, — слегка побагровев, раздраженно ответил Минчинский, — кто-то ляпнул, да это и неважно, господин Забродов…

— Понятно…

Забродов не стал настаивать на уточнении, а Минчинский повернулся к Павловцу и, расплывшись в белоснежной улыбке, произнес:

— Я, собственно говоря, Ваня, к тебе… Поинтересоваться, как продвигается работа. И ты знаешь, хочу предложить тебе еще один заказ! Весьма интересный и выгодный!

— Нет! Я больше не беру заказов, — наотрез отказался Павловец и, слегка замявшись, добавил: — Да и прежний что-то у меня не очень движется…

Минчинский не столько удивленно, сколько недовольно сверкнул глазами.

— Ваня, это очень интересный и выгодный заказ, — заявил он. — Там есть к чему приложить руку!

— Нет, не могу, — ответил Иван, — я уже набрал заказов на год вперед! И вообще…

Минчинский не стал уговаривать художника в присутствии другого человека, а только снисходительно усмехнулся.

— Ладно, Ваня, не хочешь, как хочешь, — сказал он. — У меня к тебе есть и еще одно предложение, так что, когда освободишься, найди меня.

Павловец не стал возражать.

— Хорошо… — односложно произнес он.

— Тогда всего хорошего, господа!

Забродов слегка кивнул седовласой головой в ответ бизнесмену:

— До свидания!

— Всего… — пробормотал Павловец.

Минчинский, откланявшись, направился в соседний выставочный зал. Когда высокий бородатый мужчина отошел на изрядное расстояние, художник-реставратор облегченно вздохнул.

— Мерзавец! Нацист латышский! Он еще этим гордится! — тихо прошептал Павловец. — И как только таких уродов земля носит!

Илларион Константинович пристально посмотрел на товарища. То, что у Павловца какие-то трения с Минчинским, опытный разведчик уже давно понял, но на почве чего — для него по-прежнему оставалось загадкой.

— Что ты хочешь этим сказать, Ваня? — сухо спросил инструктор спецназа ГРУ.

Павловец повернулся к Забродову и решительно произнес:

— А то, что все мои проблемы исходят от этого человека, от его дурацких заказов!

Забродов бросил внимательный и заинтересованный взгляд на художника.

— Разве бывают дурацкие заказы? — поинтересовался он.

— Бывают, Ларик, — глубоко вздохнув, сказал Павловец. — Пойдем в подвал, в нашу реставраторскую мастерскую, я тебе там все покажу и объясню.

Забродов не был против предложения художника-реставратора, а даже скорее наоборот: ему уже вконец надоели все эти недомолвки и неопределенности.

— Идем, Ваня, — сказал пенсионер и посмотрел на часы. — А то у меня совсем мало времени…

— Спешишь?

— Да, Ваня, мне нужно через час встретиться с одним человеком. Так что времени у нас с тобой, дорогой, в обрез.

— Ничего, успеем, — сказал художник, — ты сразу все поймешь!

Приятели вышли из зала и направились к лестнице, которая вела в подвал. Однако их намерениям не суждено было сбыться. Не успели они сделать и нескольких шагов, как Павловца окликнул заместитель директора музея Белявский — невысокого роста лысый мужчина лет пятидесяти…

— Иван Павлович, — возбужденно произнес он, — вы слышали, какое у нас горе?

— Вы о Варенцове? — тихо предположил художник-реставратор.