Инструктор. Законопослушные граждане

Полковник пристально взглянул на белокурую собеседницу и переспросил:

— Шевцов?

Ирина на мгновение еще раз задумалась и утвердительно кивнула головой:

— Да, Илларион, точно, капитан Шевцов!

Илларион запомнил звание и фамилию следователя и проговорил:

— Понятно…

Картина в общих чертах стала немного проясняться, но полковник Забродов, видя, что разговор о смерти брата начинает утомлять Ирину, вылил себе в рюмку остатки водки, подлил своей даме в фужер красного сухого вина и решил перевести разговор в другое русло.

— Давай выпьем, Ириша… — предложил Забродов, а потом, закурив очередную сигарету, поинтересовался, как часто Ирина бывала в Санкт-Петербурге, посещала ли она Эрмитаж, ездила ли в Петергоф…

— Да, Илларион, — ответила Ирина, — я часто бывала в Питере, много чего успела посмотреть, но вот где не была, так в Кунсткамере…

Забродов как можно бодрее проговорил:

— Ничего, Ириша, я тоже не был еще там, хоть и частенько посещал Ленинград. Как-нибудь выберем время и непременно заглянем туда.

Мирошниченко неопределенно и неуверенно покачала головой.

— Может быть…

Глава 11. Похороны

Наступивший день был траурным и хлопотным. Илларион Константинович помог Ирине забрать гроб с телом ее брата из морга, где его привели в порядок и подготовили к погребению. Одет покойник был в новый черный костюм. Лицо молодого человека было бледным, но спокойным, словно с ним ничего и не произошло.

Однако Забродов обратил внимание на забинтованную голову покойника. То, что было два выстрела — в грудь и голову, Илларион знал из рассказа Ирины.

* * *

Было холодно и сыро, однако на кладбище собралось очень много народу. Илларион Константинович никогда не участвовал в таких массовых публичных похоронах. Проводить в последний путь известного и талантливого голкипера питерского «Зенитра» пришли не только родственники и знакомые Вячеслава, но и вся футбольная команда во главе с высокопоставленными чиновниками из мэрии Санкт-Петербурга и Российского футбольного союза. Но больше всего было простых людей — питерских болельщиков, фанатов футбольного клуба «Зенитр».

Было много цветов, много слез и, как обычно, много высокопарных речей, особенно из уст высокопоставленных чиновников. Илларион Забродов не столько слушал их выступления, сколько наблюдал за ними, пытаясь понять, что стоит за сказанным. Были речи от души, но были и дежурные выступления. Особое внимание Забродова привлек рыжеволосый чиновник из РФС господин Колосов.

— От нас ушел в расцвете сил и своего яркого таланта, на пике своей славы, — поставленным голосом грустно произнес Колосов, — один из лучших игроков России — Вячеслав Александрович Жевнович, или, как его называли фанаты, Жева.

Среди собравшихся поклонников Вячеслава Жевновича раздался одобрительный гул.

— Его преданность своему клубу «Зенитр» и футболу в целом вызывает не только у меня, но и у десятков, сотен тысяч поклонников восхищение и гордость! — продолжал рыжеволосый чиновник, слегка размахивая рукой. — Нашего Жеву не раз хотели переманить в другие, заграничные клубы, сулили миллионные гонорары, но Вячеслав, как истинный патриот и спортсмен, всегда выше денег и других благ ставил честь клуба!

У Забродова после выступления этого чиновника почему-то остался какой-то неприятный осадок. Говорил он вроде бы и правильные слова и все довольно складно, но инструктора спецназа ГРУ насторожили холодные колкие глаза.

«Хотя, — немного подумав, отметил про себя полковник, — у всех чиновников-роботов нашей системы, у всех у них пустые, бегающие и замыленные глаза. Они все так боятся потерять свое теплое и доходное место!»

— А кто из ребят был его лучшим другом? — шепотом спросил Забродов у Ирины.

— Друзей у Славы было немного, — ответила она, — больше было недоброжелателей и завистников. Но из команды он больше всех общался с Андреем Коржаковым, — кивнула головой Ирина в сторону коренастого парня с аккуратно постриженной темноволосой головой.

Илларион Забродов внимательно посмотрел на приятеля Вячеслава Жевновича… Открытое и симпатичное лицо молодого человека оставило у пожилого мужчины приятное впечатление. Коржаков не суетился, а молча и отрешенно смотрел на своего умершего друга.

После всех торжественных речей вперед вышел священнослужитель и начал читать молитву…

* * *

После похорон по христианскому обычаю родные, близкие и знакомые отправились в одну из столовых, чтобы помянуть усопшего Вячеслава Жевновича и выпить по русскому обычаю три стопочки водки.

— Попрошу всех в автобусы, — пригласил людей один из организаторов похорон чиновник из администрации футбольного клуба «Зенитр», — едем в столовую и помянем Славу.

Присутствующие на похоронах люди стали расходиться и занимать места кто в автобусах, кто в своих иномарках… Но некоторые, извинившись перед родственниками убитого Жевновича и еще раз высказав свои соболезнования, разъехались по своим делам. Илларион Константинович почти не отходил от Ирины, которая постоянно находилась в полуобморочном состоянии.

— Как ты? — спросил он.