Инсургент

Тобиас поднимается, ворча от усилия, и вместе мы идём к Морг Центру — Линн с пистолетом впереди всех, а я сзади — передвигаюсь спиной вперёд, чтобы видеть, что происходит позади нас, но не замечаю ничего подозрительного. Думаю, предатели Бесстрашные отступили, но лучше убедиться наверняка.

— Эй! — раздается чей-то крик. В нашу сторону бежит Юрай.

— Зик помогает Джеку. О, нет, — он останавливается. — О, нет. Шона?

— Сейчас не время, — говорит Тобиас. — Беги в Морг Центр и приведи доктора.

Юрай не реагирует.

— Юрай! Сейчас же беги! — раздаётся ничем не приглушенный громкий крик. Юрай, наконец — то, разворачивается и бежит в сторону Морг Центра.

Нужно пройти всего полмили, но из-за ворчания Тобиаса, прерывистого дыхания Линн и понимания того, что Шона вот-вот умрет от потери крови, это расстояние кажется бесконечным. Я наблюдаю за тем, как мышцы на спине Тобиаса расширяются и сокращаются с каждым тяжёлым вздохом, я не слышу наших шагов; я слышу только свое сердцебиение. Когда мы, в конце концов, достигаем дверей, мне кажется, что меня либо вырвет, либо я грохнусь в обморок, либо закричу, что есть мочи.

У входа нас встречают Юрай, мужчина-эрудит с прилизанными волосами, и Кара. Они взяли для Шоны носилки. Тобиас опускает её, и доктор сразу же приступает к работе: разрывает рубашку Шоны на спине. Я отворачиваюсь. Не хочу видеть пулевое ранение.

Тобиас становится передо мной, его лицо красное от напряжения. Я хочу снова оказаться в его объятиях, как это было после прошлого нападения, но он ничего не предпринимает, и я знаю, лучше самой не лезть — не испытывать судьбу.

— Я не собираюсь делать вид, будто знаю, что с тобой происходит, — говорит он. — Но если ты ещё раз решишь бессмысленно рискнуть жизнью…

— Я рискую своей жизнью не бессмысленно. Я пытаюсь идти на жертвы, как это сделали бы мои родители, как…

— Ты — не твои родители. Ты — всего лишь шестнадцатилетняя девчонка…

Я стискиваю зубы.

— Как ты смеешь…

— …которая не понимает, что порою необходима просто жертвенность, а не просирание собственной жизни! И если ты сделаешь это снова, нам придется расстаться.

Такого я не ожидала.

— Ты ставишь мне ультиматум? — я стараюсь говорить негромко, чтобы другие не услышали.

Он качает головой:

— Нет, я ставлю тебя перед фактом, — его губы сжимаются в линию. — Если ты снова бросишься в пекло без всякой на то причины, ты станешь не более чем Бесстрашным фанатиком адреналина, который хочет попасть под удар, и я тебе в этом помогать не собираюсь.

И добавляет с горечью:

— Я люблю Трис-Дивергент, которая принимает решения вне зависимости от принадлежности к какой-либо фракции, которая противоречит самому понятию фракции, как таковой. Но Трис, которая изо всех сил пытается себя уничтожить?.. Такую Трис я любить не могу.

Мне хочется закричать. Но не потому, что я злюсь, а потому что боюсь, что он прав. Мои руки дрожат, и я хватаюсь пальцами за подол рубашки, чтобы успокоить их.

Он прижимается своим лбом к моему и закрывает глаза:

— Я верю, что эта Трис все еще где-то там, — говорит он мне прямо в губы. — Вернись.

Он легонько целует меня, а я слишком потрясена, чтобы его остановить.

Затем он возвращается обратно к Шоне; я в недоумении стою на изображении весов Искренних в холле.

— Это было как нельзя кстати.

Я присаживаюсь на кровать рядом с Тори. Она сидит, поставив ноги на стопку подушек.

— Да, — отвечаю я. — Как ты себя чувствуешь?

— Так, словно меня подстрелили, — улыбка играет на ее губах. — Слышала, тебе знакомо это чувство.

— Ага. Невероятные ощущения, не так ли? — говорю я, но все, о чем я думаю, так это о пуле в спине Шоны. Ну, хотя бы мы с Тори оправились от своих ран.

— Ты узнала что-нибудь интересное на встрече Джека? — спрашивает она.

— Пару вещей. Не знаешь, как можно созвать собрание Бесстрашных?

— Я могу сделать это сама. Есть огромный плюс в работе тату-мастера в Бесстрашии — ты знаешь почти всех.

— Действительно, — говорю я. — Вдобавок ко всему у тебя наработан некий авторитет после работы шпионом под прикрытием.

Тори морщится:

— Я уже и забыла об этом.

— Ты обнаружила что-нибудь интересное? Я имею ввиду, когда была шпионом.

— Моя задача заключалась в том, чтобы следить за Джанин Мэтьюс, — Тори рассматривает свои руки. — Как она проводит большую часть своего времени. И, что еще более важно, где она его проводит.

— Явно не в своем офисе… и где же?

Тори отвечает не сразу.

— Кажется, тебе можно доверять, Дивергент, — она смотрит на меня косым взглядом. — У нее есть приватная лаборатория на верхних этажах. Там сумасшедшая охрана. Я пыталась проникнуть туда, тогда-то они и поняли, кто я.

— Ты пыталась проникнуть туда, — повторяю я, Тори при этом отводит глаза. — Я так понимаю, не шпионить.

— Я думаю, было бы более…целесообразно, если бы Джанин Мэтьюс прекратила свое существование.