Инсургент

— Я пришел сюда не для того, чтобы умереть, — признается Тобиас. — Я пришел по двум причинам. Во-первых, необходимо найти комнаты контроля, их две, чтобы во время нападения знать, что следует уничтожить в первую очередь для избавления от информации о моделировании. Это не позволит активировать передатчики Бесстрашных.

Описание освобождения без бегства. И мы нашли комнату контроля в конце коридора.

Я смотрю на него все еще в изумлении от произошедшего за последние пару минут.

— Вторая, — продолжает он, прочищая горло. — Убедиться, что ты держишься, потому что у нас есть план.

— Каков план?

— Если верить одному из осведомителей, твои пытки запланированы на следующие две недели, — говорит он. — По крайней мере, это конечная дата, предусмотренная Джанин, для изобретения моделирования защищенного от Дивергентов. Поэтому следующие четырнадцать дней Афракционеры в союзе с Бесстрашными и теми из Отречения, кто желает сражаться, штурмуют штаб Эрудитов и вывозят их лучшую защиту — компьютерную систему, что даст нам численное превосходство над Бесстрашными предателями, и, как следствие, над Эрудитами.

— Но ты ведь сказал Джанин, где расположены дома, безопасные для Афракционеров.

— Да, — он немного хмурится. — Это проблема. Но, как мы с тобой знаем, среди Афракционеров много Дивергентов, и часть из них уже перемещались на территорию Отречения, когда я ушел, поэтому пострадают лишь некоторые из укрытий. Таким образом, их количество все еще будет достаточным, чтобы принять участие во вторжении.

Две недели. Смогу ли я выносить все это целых две недели? Я уже настолько измучена, что мне трудно стоять на ногах. И даже спасение, которое предлагает Тобиас, меня не особенно привлекает. Я не хочу свободы. Я хочу спать. Я хочу, чтобы все это закончилось.

— Я не… — я в шоке от сказанного им и начинаю плакать. — Я не могу… делать это… так долго.

— Трис, — говорит Тобиас строго — он никогда со мной не сюсюкался, а мне бы так хотелось, чтобы хотя бы в этот раз он сделал исключение и понянчился со мной. — Ты должна. Ты должна пережить это.

— Почему? — вопрос возникает где-то в желудке и вырывается из моего горла в виде стона. Мне хочется стучать кулаками по его груди, словно я маленький ребенок, бьющийся в истерике. Слезы текут по моим щекам, и я знаю, что веду себя нелепо, но не могу остановиться. — Почему я должна делать это? Почему кто-то другой хоть раз не может сделать это вместо меня? Что, если я больше не хочу?

И я понимаю: такова жизнь. Я не хочу этого. Я хочу и хотела все это время, чтобы мои родители вернулись. Все это время я пытаюсь проложить дорогу назад к ним, а теперь я столь близка, а он говорит мне не делать этого.

— Я знаю, — никогда прежде его голос не звучал так нежно. — Я знаю, это тяжело. Самое трудное из всего, что ты когда-либо делала…

Я качаю головой.

— Я не могу заставить тебя. Я не могу заставить тебя пережить это, — он притягивает меня к себе и зарывается рукой мне в волосы, заправляя их за ухо. Его пальцы спускаются от шеи к моему плечу. — Но ты сделаешь это. Неважно, веришь ли ты в то, что тебе это по силам, или нет. Ты сможешь, потому что рождена для этого.

Я прижимаюсь к нему и накрываю его губы своими — не нежно, не нерешительно. Я целую его так, как когда-то, когда была уверена в нас, и провожу руками по его спине, по его рукам — как раньше.

Я не хочу говорить ему правду, о том, что он ошибается, я не готова пережить это снова.

Дверь открывается. Предатели Бесстрашные врываются в чулан. Тобиас отступает назад и протягивает пистолет ближайшему из предателей, рукояткой вперед.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Перевод: Маренич Екатерина, Алёна Вайнер, Laney, Алиса Ермакова, Екатерина Забродина

Редактура: Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль

— Беатрис.

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Комната, в которой нахожусь (предназначенная для любого эксперимента, в котором мне придется принять участие), довольно большая: одну ее стену покрывает стекло, над самым полом мигают голубые огоньки, а в центре расставлены обитые тканью скамейки. Я сижу на самой дальней из них, слева от меня расположился Питер. Моя голова откинута назад. До сих пор не могу нормально выспаться.

Лучше бы я не просыпалась. В нескольких метрах от меня стоит Калеб, он замер в неуверенной позе, опираясь на одну ногу.

— Ты когда-нибудь покидал Эрудитов? — спрашиваю я.

— Это не так просто, — начинает он. — Я…

— Просто, — хочу кричать, но вместо этого мой голос звучит спокойно. — В какой момент ты предал нашу семью? До смерти родителей или после?

— Я сделал то, что должен был сделать. Ты думаешь, что все понимаешь, Беатрис, но на самом деле даже понятия не имеешь. Вся эта ситуация… это намного больше, чем ты думаешь… — в его глазах мольба и надежда на понимание, но я узнаю этот снисходительный тон — он использовал его, когда мы были детьми, желая отругать меня.