Интеллектуальные пилюли

«Именно так, Кабан. – назидательно продолжал Вениамин. – И не налегай ты так на „Зосю“, нам еще не надоела твоя компания. Наше первое „я“ от животного, и его желания не всегда моральны, потому что оно не знает морали. Но зато ее знает наше второе „я“, совсем человеческое. И задача моральной части нашего существа сдерживать и воспитывать нашу животную часть.»

«Ах, эта постоянная борьба так изматывает… – вздохнул Рыбка – В общении с женщинами я чувствую, что верх в этой борьбе все время берет мой «животный человек».

«А не надо бороться с самим собой. Надо любить свое животное начало, своего „животного человека“ – хорошо ты выразился, Рыбон – надо развлекать его, баловать иногда, но держать в строгости, как любимую собаку. – разволновался Веня и громко провозгласил – Любите, люди, животное в себе – именно это, союз двух животных и двух человеков – душевного и рассудительного, подарит вам счастье!»

«Зося», видать, добралась и до этого строгого ума и вывела его из строя.

Последствия этого громкого лозунга Вениамина не заставили себя долго ждать. Пока наши друзья произносили торжественный тост за «два животных и два человека», к ним шаркающей походкой приблизился один из обитателей «дна жизни», в котором они устроили свой научный диспут. Судя по внешнему виду, этот обитатель не воспитывал свое животное начало, и оно преобладало во всех проявлениях, в том числе и на запах.

«Ппп …ппппп….» – произнес обитатель.

«По-моему, он хочет что-то выразить словами, и не может. Значит, им руководит „животный человек“!» – засуетился Рыбка и участливо спросил – «Пппп… – это привет? Или пожалуйста, вы хотите сказать?»

«А вот по-моему он хочет не выразить, а выразиться. – встрял в этот безумный диалог изрядно пьяный Кабан – Ну, выражайся, ты, ублюдская кегля!»

«Ппп….пошел ты, ппп…. падла – наконец выдавила из себя «ублюдская кегля».

«Видите, пошло….» – торжествовал Кабан.

Торжество это было недолгим. В возникшей паузе друзья с ужасом увидели множество повернутых к себе бледных лиц завсегдатаев притона.

«Все допили?» – шепотом спросил Веня.

«А мне здесь никогда не нравилось.» – так же шепотом ответил Рыбка.

Обстановку надо было разрядить, и это, как всегда, сделал Кабан, с присущим только ему изяществом.

«Спокойно, господа алкоголики! Вы слышите, как громко в нем „Зося“ говорит!» – внезапно и не к месту завопил он и рванул к выходу, прокладывая дорогу друзьям.

«Прямо, Шекспир какой-то…» – пробормотал Рыбка, выбираясь на свежий воздух из полуподвала пивной. Арьергард прикрывали мы с Веней. Причем от Вени было мало толку, потому что я волок его под мышки, а сам Веня в позе боярыни Морозовой продолжал читать свою странную мораль изумленным обитателям этого храма Бахуса.

Солнце золотило купола Елоховки. Теплый вечерний ветер завивал смерчи из окурков на Бакунинской. Было хорошо…

О пространстве и времени

Стояла чудесная золотая осень. Шел 1977 год. Леонид Ильич Брежнев еще страстно целует Эрика Хонекера, памятник Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому еще горделиво возвышается на Лубянской площади, Борис Абрамович Березовский еще заведует лабораторией в Институте проблем управления АН СССР, а мрамор для облицовки Манежной площади еще лежит в земле.

55° 5» 73» северной широты, 39° 4» 40» восточной долготы, излучина Оки. Один из совхозов Советского Союза, какой именно – оставим в тайне, потому что еще как минимум семь совхозов претендуют быть местом упомянутых в этом рассказе событий.

Почему такие интригующие определения в пространстве и времени? Да потому, дорогой читатель, что о них и пойдет речь.

Четверо друзей шли берегом Оки. Если вы случайно не успели с ними познакомиться в предыдущем рассказе5, самое время сделать это сейчас.

Кабан. Выдающаяся личность по всем, как говорится, объеме этого слова. Кстати, «как говорится» – это его любимое выражение. Словесный индикатор работы мозга, вроде мигающей лампочки на мобильном телефоне (современные молодые люди используют для этих целей словечко «короче»). Толстый, энергичный и циничный Кабан всегда прет напролом. В силу этих качеств, Кабан является промотором всех диспутов нашей четверки.

Вениамин Видивицын, по кличке «Веник». Постоянно жалуется на это прозвище, утверждая, что его чудна’я фамилия и имя уже являются довольно занятной кличкой6. Веня философ. Он увлекается наукой и обладает удивительной способностью делать из простейших явлений глубокомысленные познавательные выводы. Иногда это раздражает его друзей. Впрочем, для описания наших событий это свойство разума Веника будет весьма полезно.

Рыбка. Происхождение (этимология, как выразился бы Вениамин) этого прозвища связано с излишней чувственностью нашего героя. Из остальных черт характера отметим нерешительность, вечные сомнения в себе и окружающих. Рыбка обладает декадентской внешностью, начитан, хорошо знает французский и, как профессор Выбегалло, любит вставлять в речь французские фразы, к месту и невпопад. Например, это вступление к рассказу он назвал бы «trop artsy7».