Интернет и идеологические движения в России

Если в Украине население, исповедовавшее западные ценности, составляло минимум 50 процентов, то в России – всего 15. После перестройки и распада СССР никто не принимал во внимание сознание 85 процентов россиян, не разделявших европейские ценности. Это большая ошибка либералов и демократов, пришедших во власть после 1991 года. Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, мой друг Борис Немцов занимались реформированием, которое 85 процентов российских граждан не понимало[592]

.

Как мы могли увидеть выше, наблюдая постепенно нараставшие процессы ностальгии по советскому прошлому в 1990-е гг. и в начале 2000-х, такое заявление абсолютно антисоциологично. Впрочем, оно призвано не предложить рациональные аргументы, а выразить чувства грусти и отчаяния у его автора.

Среди российских «отчаявшихся» встречаются и академические интеллектуалы (например, Ю. Афанасьев, Ю. Пивоваров, И. Яковенко), и публицисты (вроде Ю. Латыниной и Л. Радзиховского). Их объяснительные схемы обладают разной степенью утонченности, однако все они так или иначе ссылаются на факторы культурно-исторического фатализма – «дурную наследственность» народа и власти («рабское сознание», «русская власть», «русская матрица»)[593]

. В этом смысле «отчаявшиеся» либералы и «русские европейцы» – антинациональное течение мысли. Идея гражданской нации для них по-прежнему является terra incognita

, а недовольство действиями власти переносится на народ, в активной или пассивной форме ее действия поддерживающий. Этот опасный дискурсивный ход обращает часть либерально ориентированной интеллигенции в союзники «охранителей» путинского режима. Приписывая россиянам неизменные черты национального характера, они, сами того не желая, поддерживают миф об «уникальной» цивилизации. Вместе с тем, не различая империю и общество, государство и отечество, российские либералы вторят дискурсу имперского национализма.

По своей мотивации объяснения неизбывности авторитаризма в России у «отчаявшиеся» и «охранителей» сильно отличаются. Однако по своим политическим последствиям оба подхода тождественны, поскольку примерно в равной мере содействуют самосохранению нынешнего политического режима, воспроизводя, хоть и по-разному, одни и те же стереотипы «имперского сознания». Одни – «отчаявшиеся» – антисоциальны и в этом смысле антинациональны. Они не видят смысла в гражданской консолидации и попытках найти общественный консенсус: «снизу» – «плохой» народ, «сверху» – «дурная» власть. Они отчаялись и смирились с ролью проигравших. Другие – «охранители» – антилиберальны. Они противятся всему, что только можно приписать Западу как сообществу и модели развития, а через отвращение к Западу пропагандируют отказ от модернизации, патриархализацию нравов и политическую реакцию в отношении проевропейских слоев населения и выражающих их интересы оппозиционных сил.