Интернет как оружие. Что скрывают Google, Tor и ЦРУ

Путеводной звездой в этой темной борьбе с повстанцами был Эдвард Лансдейл – в прошлом один из руководителей Levi Strauss & Co., который преуспел в подавлении коммунистических мятежей на Филиппинах после Второй мировой войны{74}. Излюбленной стратегией Лансдейла в психологических операциях было использование местных мифов и верований для вызова первобытного страха у своих врагов. Его самая знаменитая хитрость, вселявшая ужас в партизан-коммунистов, заключалась в эксплуатации веры филиппинцев в существование вампиров. «Одна из контртеррористических психологических тактик Лансдейла заключалась в том, чтобы привязать захваченного партизана вверх ногами к ветви дерева, ударить его в шею стилетом и выпустить кровь, – объясняет журналист Дуглас Валентайн, занимавшийся разоблачением программы „Феникс“. – Коммунисты в страхе бежали, а перепуганные селяне, верившие в вампиров, молили правительство о защите»{75}

. Лансдейл, со временем ставший начальником Годеля, воспроизвел эту филиппинскую стратегию во Вьетнаме{76}. Убийства, эскадроны смерти, пытки, выжигание целых деревень – все это было призвано отнять у крестьян стимулы помогать северовьетнамским повстанцам. От 40 до 80 тысяч вьетнамцев погибли из-за программы «Феникс», став жертвами целенаправленных убийств; ЦРУ оценивает их количество ближе к 20 тысячам.

К концу 1960-х годов война во Вьетнаме превратилась в настоящую мясорубку. В 1967 году она унесла жизни 11 363 американских военнослужащих. Через год число погибших достигло почти 17 тысяч. К 1970 году солдаты больше не хотели воевать. На полях сражений царил хаос, а на базах не соблюдалась субординация. Известны сотни случаев «фрэггинга»[7]

, когда солдаты умышленно убивали своих командиров. Безудержно распространялась наркомания. Солдаты постоянно пребывали в угаре: пьяные, обкуренные травой или обдолбанные опиумом. Проект Agile не только не избежал этих процессов, но даже способствовал им. Если верить бывшему руководителю ARPA, Уильям Годель лично участвовал в операции «Эйр Америка» по снабжению секретной войны ЦРУ в Лаосе, которая, согласно надежным источникам, включала контрабанду героина для финансирования антикоммунистических отрядов{77}.

Сайгон превратился в военный лагерь, полный выпивки, героина, проституток и сомнительных развлечений, а исследовательский центр ARPA причудливо связал воедино нудных антропологов, шпионов, генералов, южновьетнамских чиновников и психованных коммандос, направляющихся на свои миссии устрашения вглубь вражеской территории. Старая французская колониальная вилла в центре города, где работали ученые RAND, днем служила командным центром, а вечером превращалась в своего рода «светский клуб» для этой гротескной тусовки с ужинами и вечеринками{78}

.

Там возникла странная псевдонаука. Руководствуясь смесью экономики свободного рынка с теорией рационального выбора, военные стратеги и ученые относились к вьетнамцам просто как к автоматам – рациональным индивидуумам, действовавшим исключительно в собственных интересах. У них якобы не было идеалов и ценностей, таких как, например, патриотизм, верность своей общине, традициям или некой высокой политической идее. Считалось, что во всем их заботит только преумножение собственной выгоды. Поэтому предполагалось оттягивать вьетнамцев от мятежников при помощи маркетинга, потребительских стимулов и толики старого доброго насилия, если ничто другое бы не сработало. Денежные подачки, рабочие места, небольшие улучшения инфраструктуры, схемы приватизации земли, антикоммунистическая пропаганда, уничтожение посевов, избиения, убийства – все эти ингредиенты прекрасно сочетались в блюде под названием «тактика принуждения»{79}.

Стали появляться сомнения в американской миссии во Вьетнаме и в истинной цели научного подхода ARPA к борьбе с повстанцами. Энтони Руссо – подрядчик из RAND, работавший над проектами ARPA и позже помогавший Даниэлю Эллсбергу сливать прессе документы Пентагона, – обнаружил, что, когда результаты исследований ARPA противоречили желаниям военных, его начальники просто заметали их под ковер{80}

.

«Чем больше я очаровывался азиатской и особенно вьетнамской культурой, – писал Руссо в 1972 году, – тем больше меня возмущала американская военная машина, которая, словно в оруэлловском кошмаре, катилась по Вьетнаму, уничтожая все на своем пути. Десятки тысяч вьетнамских девушек были превращены в проституток; красивые деревья на улицах вырубались для проезда огромных военных грузовиков. Меня тошнило от этого ужаса, и я был сыт по горло заносчивостью и мелочностью, с которыми RAND Corporation вела свои дела»{81}.

Он считал, что весь аппарат проекта Agile – это колоссальная афера, которая давала военным стратегам научное прикрытие для принятия выгодных им политических решений. Они занимались не передовыми военными исследованиями, а очковтирательством и мошенничеством. От проекта Agile выигрывали разве что частные фирмы-подрядчики, которым платили за работу.