Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №9

— Пока нет. Да тут и не только английские правила, тут французские, прочие… Я, может, и без всякой перспективы. А так… Просто интересно…

— И что же ты написала бельгийской королеве?

— Это наш с ней секрет, — строго сказала Клавдия.

— Я вижу, что у тебя увлекательное занятие, — сказал Данилов, — и в моем участии нет никакой необходимости. В следующий раз я вряд ли поверю ночным звонкам. А теперь прошу принять уверения в моем глубоком уважении. С этим я раскланиваюсь.

Данилов встал. Он был сердит.

За стеной опять упала бутылка.

— Ну прости, ну извини, — чуть ли не взмолилась Клавдия. — Я тебе вчера не лгала. Мне и вправду было тошно.

И тут она расплакалась.

Данилов поначалу смотрел на Клавдию с недоверием — не новая ли это уловка удержать его при себе? Он хорошо знал, какие у Клавдии бывают глаза и какие губы, когда она фальшивит. Нет, выходило — страдания ее были искренними. Данилов расчувствовался.

— Было тошно, не хотелось жить… Я нуждалась в тебе!

— Что-нибудь случилось? — спросил Данилов.

— Ничего не случилось… А так… Тошно, и все… Бегаешь, крутишься, а зачем? Все мелкое… И все пустое!

Полчаса назад Данилов думал сказать Клавдии о сомнительности ее предприятий с изумрудами и дипломами, теперь он был готов расхвалить эти же изумруды и дипломы. Давно он не видел Клавдию такой — беззащитной, смятой жизнью, куда девалась ее победная уверенность в себе!

— Данилов, ушло бы все это! А жить бы просто и для чего-то, и чтобы кто-то верный был рядом! Хоть бы и ты!..

Данилов сидел растроганный, думал: "Может, и вправду стоило быть рядом с ней, а все остальное — ошибка?"

— Это со всеми случается, — сказал Данилов, — находит тоска, и все… Что же отчаиваться? Надо жить. У тебя ведь с будущим связаны большие надежды…

— Какие? — нервно спросила Клавдия.

Однако слезы уже высыхали на ее щеках.

— Ну какие… — осторожно сказал Данилов, — ты знаешь о них лучше меня…

Или хлопобуды… Наконец, у тебя будет главная идея… Эта… достаточно сумасшедшая.

— А она осуществима?

— Не знаю. Я и о самой идее не знаю. Не знаю, что тебе на двадцать лет вперед припрогнозировали хлопобуды…

— Независимость! — горячо сказала Клавдия. — Вот моя главная идея!

— От чего независимость? От кого?

— Просто независимость! Независимость с большой буквы!

— Ну знаешь… — развел руками Данилов.

Больше он ничего не мог сказать.

Клавдия была в печали, но уже и энергия появилась в ее взгляде. Данилов чувствовал, что, если он сейчас станет соглашаться со словами Клавдии о неосуществимости ее достаточно безумной идеи, Клавдия сама ринется в спор и с ним, и с собственными словами. Это было хорошо, значит, она отошла от ночных тревог. Наверное, и отошла, раз писала письма королеве Бельгии. Слезы ее были, видно, явлением остаточным…

— А отчего эти женщины оказались вместе? — спросил Данилов, имея в виду портреты в рамке.

— Подумай…

— Странный набор…

— Стало быть, ты плохо знаешь меня, коли считаешь, что странный…

— Теперешнюю — возможно, что и плохо.

— Если все их свойства перемешать и слить в одной! Что было бы! Я б перевернула весь мир!

— У тебя вселенские масштабы?

— Данилов, какие во мне энергии и порывы! Если б ты знал! Но ведь все попусту… Все сгорит во мне… А я бы… Может, конечно, еще и выйдет что…

— Независимость тебе определили хлопобуды?

— Да. Но это тайна. Молчать о ней — в твоих же интересах. Как и в моих.

— Хлопобуды — серьезные люди?

— Они очень серьезные люди.

— Я уже чувствую, — вздохнул Данилов.

— С чего бы вдруг? Ты им не вредил?

— Пока нет.

— Не вздумай вставать у них на дороге. Сметут!

— Не пугайся. Я хожу по другой дороге.

— Но если они позовут в очередь, соглашайся немедля!

— Зачем?

— Из вашего театра люди стоят. Знают зачем.

— Кто же это?

Данилову очень захотелось, чтобы Клавдия назвала альтиста Чехонина. Она его и назвала. Еще, по ее словам, в очереди стояли виолончелист Туруканов и один из дирижеров, фамилию его Клавдия не помнила, но знала, что он — дирижер.

— Надо подумать, — сказал Данилов.

— Тут и думать нечего! Ты человек легкомысленный, что тебе будущее! Конечно, ради музыки в очередь вставать глупо. Но хлопобуды и тебе поставили бы прогнозы, возможно, нашли бы и главную твою идею. Ты стал бы жить серьезнее! Нет, ты встань! Ты хоть мне будешь помогать!

— Но откуда брать деньги на взносы?

— Приработаешь!