Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №9

— Что вас интересует?

— Меня многое интересует, — сказал Уграэль. — Климат, условия быта, напитки, курево…

Тут он осекся, словно испугался, словно сообразил, что проговорился, что своими вопросами он выдает нечто такое, о чем следует промолчать. Данилов с интересом поглядел на Уграэля. Что далась ему Москва?

— По сравнению с аравийскими пустынями в Москве прохладно, — сказал Данилов, — рядом Ледовитый океан.

— Да, да, я знаю, — быстро сказал Уграэль.

— А насчет курева… Вас что интересует? Сигареты, папиросы, трубочные табаки? Или анаша?

— Нет, я это так, к слову… — смутился Уграэль. — Я не курю… Извините, я спешу по делу… Желаю вам отчитаться, — сказал Уграэль.

— Спасибо, — холодно кивнул Данилов.

— Может, еще и встретимся. А может быть, и нет, — сказал Уграэль, и тут уши его наползли на глаза, неприятно, даже зловеще Уграэль смотрел на Данилова А потом исчез.

"Нет, и вправду он что-то знает? — забеспокоился Данилов. — Он явно валял передо мной дурака. И что он расспрашивал о Москве? Похоже, что не из вежливости… Хорошо, хоть мой театр его не занимал…" Данилов чувствовал, что своей прощальной гримасой Уграэль испортил ему настроение. В раздражении пребывал теперь Данилов.

Он утолил жажду, был сыт, ему следовало уходить. Но куда? Опять в свою комнату, в свою келью, в свою камеру? И зачем уходить? Из-за боязни столкновения с Кармадоном? Но что его бояться, думал теперь Данилов. Совсем недавно он был готов бежать из мясного буфета, сейчас же он сидел чуть ли не обиженным на Кармадона: тот его не замечал. Раздражение, вызванное Уграэлем, он словно бы перенес на Кармадона. Данилову хотелось выкинуть нечто такое, что привлекло бы внимание Кармадона к нему. Данилов занимался пошлым делом — после принятия ячменных напитков потягивал коньяк (будто протестуя против чего-то). И хмуро смотрел на стол Кармадона.

Кармадон обернулся. Он что-то говорил собеседникам, что-то доказывал им и, обернувшись, замолчал, замер. Потом, словно пришел в себя, стул передвинул, спину показал Данилову и, видно, продолжил разговор.

В том, что Кармадон заметил его, Данилов не сомневался. Обратили внимание на Данилова и демоны, сидевшие с Кармадоном. Они то и дело посматривали теперь на него. Но вряд ли вели с Кармадоном о нем речь.

А Кармадон больше не оборачивался. Данилов нервничал. Он отставил коньяк. Все в буфете раздражало его. "Он меня даже не желает замечать! — горячился

Данилов. — Не выказывает презрения, ни злобы, ни обиды. Ну как же! Он — аристократ, он хоть и пониженный в чине, хоть и ущемленный, а все равно — демон главной последовательности!" Что-то распирало Данилова, личность воспитанную и скорее мирную, что-то неприятное мучило его, вот-вот готово было подтолкнуть к скандалу, совершенно бессмысленному и уж, конечно, вредному для него, скандалу (Данилов уже предчувствовал это) противному, бабьему, возможно истеричному, с битьем сосудов. "Я сам подойду к нему! — разжигал себя Данилов. -

Я потребую объяснений, где Синезуд и где Бек Леонович…"

Соображение о домовом Беке Леоновиче явилось Данилову на ум (или было подсказано ему) кстати, Данилов ухватился за него. Он теперь уверял себя, что именно из-за Бека Леоновича он и намерен подойти к Кармадону и, если потребуют обстоятельства, на самом деле надерзить тому, предпринять нечто решительное. Судьба Бека Леоновича несомненно волновала Данилова, его не покидало ощущение вины, но сейчас причиной стремления подойти к Кармадону, хотя Данилов и не желал себе признаться в этом, было иное. А что — иное, он и сам не мог бы сказать. Будто причина эта существовала независимо от Данилова.

Данилов встал и подошел к столу Кармадона.

— Извините, но я вынужден обратиться к вам…

Кармадон Данилова будто бы не видел, но собеседники его смотрели на Данилова с интересом и, возможно, ждали зрелища.

— К сожалению, мне приходится нарушать приличия, но я не нахожу иного выхода.

— Вы к нам ко всем обращаетесь, — спросил демон в берете с рысьими ушами, — или кого-то имеете в виду особенно?

— Я хочу задать вопрос Кармадону, и его право решать, в обществе он желает выслушать меня или в одиночестве?

— Мне все равно, — сказал Кармадон.

— Где Бек Леонович?

— Кто? — удивился Кармадон.

— Бек Леонович. Домовой из Останкина.

— А-а, — вспомнил Кармадон, тут же сказал надменно:

— К сожалению, ничем не могу удовлетворить ваш интерес.

— Но он был отправлен в известном лишь вам направлении. Именно вы его и отправили… А я давал ему гарантии безопасности… Его следует вернуть.

— Это мне теперь не под силу, — сказал Кармадон.

— А кому под силу? — не мог уняться Данилов.

— Не знаю. Но думаю, что и не вам.