Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №8

Вот, скажем, тот же мыслящий океан. Что для него радиосвязь? Куда более естественно для океана создавать инфразвуковые волны. Использовать для связи звук. Нет, — тут же вмешивается психологическая инерция, — звук для межзвездной связи не годится. Звуковые волны распространяются в воздухе, а между звездами воздуха нет, и следовательно…

Стоп. Так и проходят обычно ученые мимо открытий, не умея пользоваться морфологическим анализом. Ведь основное правило развития творческой фантазии: не отбрасывать никакие идеи, даже если они кажутся вам нелепыми и антинаучными. И все же — звук в межзвездной среде. Ничего невозможного. Да, газ между звездами очень разрежен — в одном кубическом сантиметре пространства находится всего один атом вещества. Газа очень мало, но ведь он есть! Есть газ, может быть и звук. И кстати, именно очень низкие частоты — инфразвук — имеют большие шансы уцелеть, пробираясь от звезды к звезде. Океан Солярис, надумав обратиться к собратьям на других планетах (по его мнению, на других планетах разум тоже, скорее всего, заключен в океанах), будет посылать в космос мощные инфразвуковые волны. Кто-нибудь пробовал искать такие волны, исследуя межзвездный газ? Никто не пробовал. Точнее говоря, есть в астрофизике такие разделы — исследование межзвездных ударных волн и исследование звуковых волн низкой частоты. Но никому еще из ученых не пришло в голову попытаться именно здесь искать следы деятельности иных цивилизаций. Ведь, действуя методом проб и ошибок, сначала ищешь там, где искать удобнее — то есть, под фонарем. Удобнее искать в радио и оптическом диапазоне; радиотелескоп сегодня — самый чувствительный астрономический прибор…

В фантастике звуковые послания давно обнаружены — почти двадцать лет назад это произошло в рассказе П.Амнуэля "Далекая песня Арктура".

А ведь это всего одна клетка из огромного морфологического ящика "Межзвездная связь". Одно из множества открытий, которые еще не сделаны. Игра продолжается.

ИГОЛКА В СТОГЕ СЕНА

А теперь — о недостатках морфологического метода. Мы уже сделали открытие в межзвездной связи, воспользовавшись морфологическим ящиком. Но нужно теперь подумать и о том, что "пустой породы" в таком ящике куда больше, чем потенциальных открытий. Если в морфологическом ящике тысячи клеточек-вариантов, то наверняка большая часть из них (возможно — подавляющая часть) просто противоречит законам природы. А как мы об этом узнаем, если не переберем все клетки, если в поисках иголки не растащим на колоски весь огромный стог сена? Для создания фантастических идей этот недостаток морфологического анализа несуществен. Может даже, это и не недостаток вовсе, а достоинство: чем идея безумнее, тем легче она ложится в основу фантастического рассказа. Но ученый относится к этой проблеме иначе: построив морфологической ящик по выбранной проблеме, он не желает перебирать клеточку за клеточкой, он хочет знать наверняка, какая клетка содержит открытие, а какая — пустую породу. Но такого правила, позволяющего наверняка определять место открытия на огромном проблемном поле, пока нет. И это одна из причин (кроме психологической инерции), почему морфологический анализ в науке так и не прижился.

Действительно, представим себя на месте физика конца прошлого века. И допустим в качестве мысленного опыта, что этот физик знает, что такое морфологический анализ. Пусть фамилия этого физика будет, скажем, Майкельсон. Да, тот самый, который измерял скорость света. Поставив свой опыт, он сел и начал строить морфологическую таблицу под названием "свет". Если он подошел к делу систематически, то в ящике обязательно можно найти клетку с надписью "скорость света — максимальна и не зависит ни от чего".

Открытие? Но, во-первых, в ящике есть множество иных клеток-вариантов, откуда Майкельсону знать — какой вариант предпочтительнее? Во-вторых, само предположение о независимости скорости света… М-м… Скорее уж Майкельсон не обратит на эту клетку внимания, будет искать в другом месте. Что он, кстати, и сделал, действуя классическим методом проб и ошибок. Чем же помог морфологический анализ? Майкельсону — ничем, он и не знал об этом изобретении Цвикки. Однако ведь и сам Цвикки сделал с помощью своего изобретения гораздо меньше открытий, чем мог.