Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона

— А что, если она и вправду не моя? Почему ее не могли просто мне передать? Ты же шипел ей что-то… — Я закусила губу, чтобы не сорваться на банальную истерику — закономерный итог всего пережитого. «Нельзя терять голову под натиском эмоций. Только не сейчас. Не время. Не место». Дала сама себе мысленное наставление, как затрещину.

— Печать — всего лишь артефакт, а не живое существо.

— Тогда почему она стала живой?

— Не знаю, — честно ответил Брок. — Возможно, ты напомнила ей о причине, по которой она оказалась у тебя. Может, она почувствовала угрозу. А иногда… печати просто просыпаются и ведут себя самовольно. Если не чувствуют сильной хозяйской руки.

— Ты о них, о печатях, столько знаешь. — Меня озарила догадка. — Носил такую же?

Простой вопрос. А показалось — воздух вокруг заледенел. Брок стал холодным и далеким.

— Довелось, — отрезал он и сменил тему. — Одевайся. Йон скоро остынет и придет. А мы за разговорами и так много времени потеряли.

Я почувствовала себя до жути неуютно, но все же подхватила свои вещи, лежавшие рядом с костром. Однако перед тем как уйти за куст, глянула на тот ствол. Там, чуть выше моей головы, красовалась вмятина, расписанная каплями крови.

Переодевалась в зарослях, которым была отведена почетная роль ширмы. Когда вышла из своего укрытия, ни Брока, ни бурдюка у костра уже не было.

Покачала головой: его умение бесшумно передвигаться когда-нибудь доведет меня до инфаркта. Пока же я, предоставленная сама себе, аккуратно сложила развешанные накануне на просушку вещи, причесалась и села ждать.

Первым пришел Йон. Как и предсказывал Брок — остывший. Во всяком случае, убивать меня сразу он уже не хотел… Скорее уж отравить по-тихому, с невозмутимой миной.

— Учти, Раана… Или все же Лекса? — Мое настоящее имя он выдавил из себя, как эскулап — гной из фурункула. — Я буду за тобой следить. И если с Броком что-то случится, то тебя, последнюю сволочь, я убью без сожаления.

— Начнем с того, что я не последняя сволочь, за мной как минимум уже трое занимали, — вздернула подбородок и сощурила глаза.

Провоцировала. Специально. Не от излишней дури — от подобного добра я старательно избавлялась, а моя жизнь этому лишь потворствовала — а для того, чтобы понять: приступ гнева — это редкий случай, когда оборотень не сдержался, или вспыльчивость — его кредо? Чем руководствуется Йон: рассудком или чувствами? На что опираться, чтобы добиться нужного результата? Здраво рассудила: лучше провести тестирование сейчас, пока Брок поблизости.

Оборотень скривил губы в усмешке. Что же, исчерпывающий ответ. Сдержался. Не поддался. Уже хорошо.

Решила попробовать выложить блохастому против ненависти голые факты:

— Послушай, хватит клацать на меня клыками. В твоих догадках я могу быть кем угодно, но на деле — это я спасла твоего побратима. Освободила из клетки, в которой его везли на казнь. Я, а не ты. И не тебе меня судить. А что до нашего с Броком уговора… Он жив, здоров и свободен. Разве это не важнее каких-то слов?

Глаза Йона опасно блеснули, верхняя губа приподнялась, обнажая клыки. А я вдруг поняла, отчего еще недавно бесновался оборотень: он не мог себе простить того, что опоздал. Что не просто какая-то девка, а дочь его врага, невеста его врага, сделала то, что должен был сделать он, побратим. Да к тому же накинула удавку на шею того, кто был ему дорог. И все из-за того, что он, Ион, проиграл в гонке со временем чуть больше суток.

Он корил себя, а сорвался на мне.

— Знаешь, когда враги не по зубам, их едят взглядами и словами, — заявила я, щедро разбавив собственный тон спокойствием: ни намека на провокацию. — Плохо, когда ты можешь достать своего противника лишь в разговорах, но вдвойне хуже, когда ты считаешь своим врагом себя. — Я говорила и неотрывно смотрела на Йона. — Прими: что случилось, то случилось.

Оборотень, до этого нависавший надо мной, присел на корточки. Наши глаза оказались на одном уровне.

— Кто ты?

На мгновение захотелось рассказать этому странному опасному собеседнику всю правду, но потом представила, как будут звучать мои слова. Вы обознались, я не кнесса, а мимо проходила, и вообще из другого мира. Печать? Случайно переползла.

Да я бы сама не поверила в подобный бред. Версия оборотня выглядела гораздо логичнее. Проще предположить, что я и вправду кнесса, просто хорошая лицедейка.

Как итог: подозрения Йона окажутся крайне правдоподобными, а мои оправдания — весьма подозрительными. Но даже не это было главным. Все решил страх. Слишком уж свежи оказались первые впечатления. Если мир, в котором я очутилась, легко перемалывает своих детей, то что он делает с чужими?

Потому и ответила я в лучших традициях зеркала:

— А разве у тебя есть сомнения?

Но ответ Йона меня удивил.

— Теперь есть. Тебе явно не четырнадцать, как кнессе Раане, — слишком хорошо знаешь, что и когда сказать. С таким даром не рождаются, его можно лишь приобрести, набив собственные шишки, — с непонятной досадой заявил оборотень и добавил: — Твое умение прощупывать почву, когда ты начинаешь думать, я оценил.