Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона

Спустя полчаса торгов, когда и охрана обоза, и дракон уже искренне сожалели, что не сошлись в рукопашную, мы с двумя местными коммерсантами все-таки пришли к соглашению. Когда же озвучили оное воинам обоза и дракону, то обе «боевые группировки» плюнули в едином порыве.

Йон, вылезая из кустов и отдирая от шеи (моя так этой рыжей морде не понравилась, а оборотнева — прям не отцепить) лису, озвучил общее мнение воинов:

— Вы совсем ку-ку? — он повертел пальцем у виска для выразительности.

В тишине леса кукушка, заслышав пение конкурента, решила оповестить, что эта часть лесной территории таки под ее протекцией, и закуковала. Громко и остервенело.

Но купцам было плевать на мнение критиков, а уж когда из спасения собственной шкуры можно извлечь выгоду — и подавно. Я же вспомнила, что покойная кнесса проповедовала сохранение мира, и прикинула: этот самый мир устанавливают не политики, а торговцы. Поэтому решила, что нынешнюю сделку можно считать вкладом в упрочнение мира межу высоколетающими и прямоходящими.

Мы ударили по рукам.

Брок зарычал и стал стремительно менять ипостась. Подозреваю, что это он сделал с единственной целью: так удобнее душить рыжих журналисток.

— Мне? Охранять людей?

Ему вторили обозники:

— Нам, с этим драконом?

Но меня больше моральной стороны вопроса интересовала пищевая:

— Плату, в смысле еду вперед.

— Твой дракон ещё ничего не наохранял, — тут же возразил купец. — И оборотень тоже.

— Уважаемый, а вы не слышали народной мудрости: дракон, когда поблизости люди, долго голодным не бывает?

— Нет, — буркнул второй торгаш, уже понимая, что убедиться в супернадежности новой дополнительной охраны не факт, что удастся, зато в прожорливости — вот прям сейчас.

Купец развернулся к одному из обозников, и гаркнул:

— Хран. Достань шматок сала и ковригу для новых обережников.

Вновь посмотрел на меня и уточнил:

— Это все?

Я изогнула бровь и прищурилась:

— А ходить новый охранник должен в рванье?

Звук стираемой зубной эмали я услышала отчетливо, но купец был ученый и не такими кровопийцами — покупателями. Потому он почти спокойным тоном бросил через плечо:

— И одежду найди этим….

Больше торговец ничего спрашивать не стал. Зато второй его «коллега» буркнул себе под нос, что его всегда настораживали умные бабы, мирно настроенные драконы и обещания кнёссов о снижении налогов, но паче всего — черные ведьмы, сулящие чистую выгоду.

— А меня — щедрые торговцы, — не удержалась я от ответного комплимента.

После обмена любезностями обоз снова двинулся в путь. Йон бессовестно сидел на одной из телег и активно работал челюстями, попеременно откусывая от куска перченого сала и от ломтя хлеба, которые держал в обеих руках. При этом блохастый умудрялся ещё и переглядываться с симпатичной девицей, что ехала чуть поодаль, рядом с одним из купцов. Лиса, сидевшая подле Йона, лишь фыркала.

Я покачала головой. Шкура был неисправим. Зато Брок зыркал на меня сердито. Правда, делал это в новых штанах и рубахе, не переставая жевать. Когда в недрах драконьего желудка исчез третий шмат сала и вторая коврига хлеба, к злому взгляду ящера добавился второй: разгневанного Храна. Оказалось, что этот уже немолодой мужчина отвечал в обозе за провиант, и его до красных пятен на щеках раздражал тот факт, что прожорливый дракон в одну морду утрескивает снедь, которой хватило бы трем здоровым мужикам. И при этом голодным взором смотрит: а есть ли еще?

Подивилась аппетиту ящера, но вспомнив, как быстро зажил ожог… Все имеет свою цену, хорошо, что в случае Брока она измерялась всего лишь килокалориями.

Я же, пролетев вперед, наткнулась на любопытный взгляд той самой девицы, которую так усердно совращал взглядом Йон. Думала, не стоит ли взлететь чуть выше, когда девушка решилась на вопрос:

— Госпожа ведьма, а это тяжело? — краснея от собственной смелости она смущенно посмотрела на меня.

— Что? — не поняла я.

— Летать на метле — девушка и вовсе грозила превратиться в переспелую ягоду, которую французы романтично именуют поме де амор, или плод любви.

А тут ещё сердитый взгляд сидевшего рядом купца… Но женское любопытство все же было в ней превыше смущения и страха перед колдовкой. Потому, комкая в руках ткань собственной рубахи она ждала ответа.

— Не очень, но сидеть на лавке всяко удобнее… — протянула я с намеком, кивнув на облучок.

Девушка намек поняла и, пододвинувшись, предложила:

— Так садитесь, госпожа ведьма…

Меня дважды просить не пришлось. Как выяснилось из разговора (к которому потом присоединился и отец девушки, купец Ротмин), причина девичьего любопытства была простой, как половица: отец вез дочку в стольную Шойбу — поглазеть на ярмарку и знаменитые на все кнесские уряды бои магов. На последних чародеи соревновались в своем умении колдовать.

Юная Ярика, которая на поверку вила из батюшки верёвки, непременно захотела себе в мужья взаправдашнего мага. Да не абы кого, а знаменитого Умара Ружримского — драконоборца и красавца, прославленного в сражениях последней войны. Этот самый Умар завсегда выступал в колдовских боях и выходил победителем.