Интервью с… семью гномами

Сплошное удовольствие лежать на простыне, которую предусмотрительная бабушка свернула, запихнула в пакет и повесила на руль велосипеда. И не чувствуются острые травинки и камушки. Прогулка к реке осветляла мелкие неприятности.

Они расстелили простынь возле кромки воды так, чтобы можно было ногами плескаться в прохладе. А сейчас рассматривали небесные творения, тренировали воображения и соревновались, кто больше найдет сходства облаков с реальным, живым и осязаемым миром.

– А чего твои одноклассники не пришли плавать? – поинтересовался мальчик.

Девочка засмеялась и ответила:

– Сережка, это ты городской, а мы все из деревни и на каникулах не гуляем, а в огороде зависаем. Бабушка меня отпустила с тобой на речку только потому, что уехала с дедом в город за рассадой. У Ромкиных родителей двенадцать соток клубники, ее же пополоть надо, потом полить, собрать и на рынок отвезти. Виталькины – свиней держат и двух коров. Виталёк сказал, что покормит хозяйство и приедет к нам, у него до вечерней дойки время будет. В каждом дворе по сто курей или двадцать соток картошки.

– У моего деда тоже полно соток.

– У твоего деда трактор есть.

– И комбайн – похвастался Сергей. – Видела комбайн?

Она звонко засмеялась.

– Естественно. – Просмеявшись, она пояснила – я же не городская. За деревней тракторный стан. Мы туда бегали после школы. Правда трактористы и сторож нас выгнали, но трактора и комбайны я видела. А еще сеялку и жатку. Прикинь, какая я образованная – опять захохотала подруга. – Пошли плавать.

Она поднялась и побежала в воду, Сережка помчался следом. Они радостно плескались, брызгались и плавали вдоль берега. И вышли на берег, когда губы посинели, а зуб на зуб не попадал, как бы дети не старались скрыть своего промерзания до мозга костей.

– А когда вырастешь, кем станешь? – поинтересовался запыхавшийся Сережа, растирая себя полотенцем.

– Я буду писателем. Буду писать рассказы. У меня уже целая тетрадь написана.

– Дашь почитать?

– Дам, если пообещаешь, не смеяться.

– Обещаю – клятвенно произнес парнишка.

Она внимательно взглянула на него, поняла, что он не врет и спросила:

– А ты кем станешь?

– Хочу быть, как дед. Фермером. Он научит.

– Класс.– Она вытерла лицо полотенцем и тут же закуталась в него. – А вон и Виталька.

Сережка посмотрел в сторону деревни. По дороге вдоль поля ехал мальчишка. В связи с тем, что дорога была еще не обкатанная, ухабистая, неровная, а велосипедист двигался быстро, его сильно подкидывало на кочках.

– Виталька, привет! – крикнули ему друзья, когда он подъехал близко.

Мальчик спрыгнул с велосипеда, оттолкнул его, тот, упал и жалостно звякнул звонком.

– Там такое… – паническим голосом затараторил Виталька, стараясь привести дыхание в порядок. Он торопился, от этого быстро устал и запыхался. – Там… ужас… милиция приехала… кошмар… прикинь… крови столько… фух… страх-то какой… Сережка… убили твоих… дедушку и бабушку.

С того страшного дня прошло больше двадцати лет, но в памяти застряли страшные воспоминания и часто возвращались ночью, в кошмарах.

Конечно же, Рита его узнала. Узнала и вспомнила мальчика Сережку, с которым двадцать лет назад плескалась в реке, когда деревья были выше, цветы красивее, солнце ярче, а небо создавало сказочные корабли и морскую черепаху с большими ластами.

***

Рита любила наблюдать за людьми, за их поведением, поступками, вслушиваться в слова, делать выводы, но главное незаметно, издалека. Она знала наверняка, что любого человека можно прочитать, как открытую книгу в библиотеке. По задумчивому взгляду считывала настроение, по позе тела – мысли, по манере разговора – характер, по мимике – всю жизнь. Пока человек не знает, что за ним наблюдают, пытаются понять и оценить, он более открыт и раскован, но как только об этом узнает, то книжка закрывается, и библиотека тоже. Рита применяла технику невербального прочтения, чтобы изучить своего героя и потом написать статью о нем, и неважно упоминает она его имя или только поступок.

Примерно полгода назад главный редактор попросил ее заполнить полосу в журнале, пустое место. Полоса оказалась маленькой и могла поместить в себя только рекламу, но Рита этот способ двигателя прогресса не любила, поэтому напечатала рассказ о девочке на остановке. Рита тайно наблюдала за ней, пока маршрутка впускала в себя пассажиров. На вид девчонке было лет двенадцать, она включила музыку через наушники и думала, что на нее никто не смотрит, подтанцовывала в такт. В это серое зимнее утро встреча радостной наивности заставило улыбнуться, а танцующее настроение передалось воздушно-капельным, вернее визуальным путем. Рита получила заряд эмоции и повод для написания статьи, маленькой, чуть больше рекламы, но масштабной для раздумий, почему люди хмурые, что с ними произошло? Ответ должен был дать каждый читатель, прочитавший ее статью.

Рассматривать Сергея бесцеремонно и нагло, как планировалось, ей не хотелось. Уже не хотелось. Рита смотрела в пространство, как в черную дыру космоса, понимая обо что разбилось желание. Об воспоминания.

Она слишком хорошо его знала, чтобы изучать.