Интервью в опаловых тонах

Не то чтобы я не любил свою работу. Наоборот. Я даже не представляю, чем бы мог заниматься в своей жизни кроме как писать. Писать о том, чем существует наше общество, чем оно дышит, чем питается. Я никогда не хотел быть журналистом, но после первого же репортажа понял: вот она, моя жизнь. И заключается она в том, что я лезу в чужую ради того, чтобы скрасить миллионы других. Или спасти. На последнее я надеюсь больше всего, когда берусь за очередное журналистское расследование.

2

Сегодня я позволил Хитер сесть за руль: мне казалось, что я состою на девяносто девять процентов из головной боли. Остальной процент занимал ещё не выведенный из организма дешёвый алкоголь. Не лучшее состояние, чтобы кататься по городу. И работать. И вообще жить. Но когда мы приехали на место, я разом протрезвел. Хитер выкинула меня из машины со словами: «выясни всё!» и рванула в редакцию. А я поспешил на место ЧП, по дороге переведя запись на коммуникаторе в режим трансляции. Теперь все мои вопросы и полученные на них ответы в редакции смогут слышать в режиме онлайн. Оперативно и… нечестно. Вся слава, как обычно, достанется Экспресс-отделу, который очень редко покидает свою жужжащую процессорами и пропахшую кофе обитель – ньюсрум.

Сколько здесь было полиции! А еще сразу три медицинских фургона, возле которых теснились люди и эльфы. У одних на лице – ссадины, у других приличные кровоподтёки. Все пострадавшие были грязными, точно извалялись в пыли. А прямо по центру невзрачной трехэтажки красовалась дыра – всё, что осталось от места, где был магазинчик с подержанной техникой.

Рвануло хорошо. Место происшествия оцепили ограждением с электросеткой, а чтобы ни один из зевак, теснившихся рядом, точно не проник к месту обвала, выставили стену из охраны. Увидеть, что происходит за их спинами, было просто невозможно.

– Что происходит? – я подошёл к двум зевакам, которые меньше всего походили на случайных прохожих. Даже если вы не знаете, что они – из следователей, вы всё равно поймёте, что тип в пальто уж больно серьёзный и хмурый, а девушка в куртке чересчур весела для такой ситуации.

– Привет, Ник, – Джина подмигнула мне.

– Вы совсем не выделяетесь, – попытался пошутить я.

– А мы не стараемся, – отозвалась она. – Лучший способ скрыться – быть у всех на виду.

– Что произошло? – я кивнул на здание.

– Рухнуло, – пожала плечами Джина.

Я бросил на неё укоризненный взгляд. Джина оказалась недостаточно ловкой, чтобы его поймать. Или просто хорошо притворялась, поэтому не ответила. С Дастином таких проблем не было. Интересно, где он?

Внутри что-то ёкнуло от воспоминаний о моём друге.

– Оно само рухнуло? – спросил я с нажимом, отвлекаясь от неприятных ощущений в области желудка, которое точно не было связано с несварением.

– Все вопросы через информационный отдел, – прохрипел хмурый тип. Его я видел впервые.

– Да бросьте, ребята, вы же знаете…

И тут я почувствовал, как Джина почти незаметно сжала губы. И с лицом, на котором застыла испуганно-удивлённая и глуповатая улыбка, едва заметно покачала головой и стрельнула глазками в своего напарника.

Мне не нужно было объяснять дважды. Похоже, тип был из тех, кого лучше не раздражать. В отличие от Дастина, который не пытался слиться с толпой и вёл расследование открыто, Джина и её хмурый друг были из специального отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Они именовались агентами комплексной безопасности, но все называли их просто ищейками. Они могли находиться рядом с вами, когда вы пьёте кофе в забегаловке, пялитесь на витрины или просто идёте домой. Ищейки умели смешаться с толпой, быть незаметными, оставаясь на виду, прятаться так, что не найдёшь даже с рентгеновским зрением. Они умели становиться невидимыми. Иногда – буквально. Это была единственная структура в полиции, где охотно принимали на службу людей с магическими способностями – эффектами. А иногда – даже с уголовным прошлым. Никто не знает преступника так же хорошо, как побывавший в его шкуре. Стоит ли говорить, что для поступления на такую службу надо было пройти семь кругов ада? Я бы на такое не согласился даже под дулом пистолета. Хотя… Может, я и погорячился.

У Джины, кстати, тоже был эффект. Какой – не помню, мы редко с ней пересекались, но знаю точно, что им она не особо пользовалась. Я не сомневался, что и у её дружка имелось в запасе кое-что любопытное, но проверять на себе мне это не хотелось.

Я решил зайти с другого конца и, напустив на себя максимально встревоженный вид глупого прохожего, направился к медицинским фургонам.

– Какого тут произошло? – спросил я у эльфа с перебинтованной головой. Он сидел на кушетке под тентом, где оказывали первую помощь.

Тот поднял на меня большие глаза, уже покрасневшие не то от слёз, не то от боли. Парню на вид около тридцати – мой ровесник, но в случае с эльфами это вообще ничего не значило. Ему могло быть тридцать, а могло – и сто тридцать. Я завидовал такой генетике.