Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство

Боевая раскраска

Еще в XIX — начале ХХ века у русских крестьян сохранялась обрядовая раскраска. Например, девушки в Курской губернии, отправляясь в хороводы, красились: «Поверхность лица была выбелена тщательным образом, резко оттеняя цвет кожи на шее; на щеках были нарисованы красные пятна — у иной в форме площади круга, у другой они имели овальную форму, у третьей — полосочками и др.»[206]. В Рязанской губернии на Масленицу женщины рисовали на щеках косые кресты и на лоб ставили точки по количеству детей в семье. В Спасском районе в случае падежа скота совершали обряд опахиванья: глубокой ночью толпа женщин с молитвами и заговорами обходила деревню. Впереди шествия две или три «бабы в поре», впрягшись в соху, делали ритуальную борозду.

Лица как раз этих женщин были покрыты обережным узором. Три круглых пятна означали три зори: черный круг посреди лба — зоря полуночная, красный круг на левой щеке — утренняя, красный круг на правой щеке — вечерняя. На лбу и щеках рисовали красные горизонтальные полосы — обереги от нечистого. На подбородке — три красных полосы: от лихого глаза и наговора. Глаза обведены сажей или синей краской, что тоже охраняло от нечисти и сглаза[207]

.

Обрядовое, магическое значение макияжа находит подтверждение и в воспоминаниях все тех же иностранных путешественников. Вильям Парри, побывавший в Русском царстве в конце XVI — начале XVII века, пишет, подчеркивая особую роль макияжа: «Ее [царицу] сопровождали до шестидесяти очень красивых женщин, — если только притиранья, которые у них считаются делом религиозным, не обманывали моих глаз»[208].

Но красота ведь не ограничивается тем, как выглядит лицо. Женскую красоту оценивают также и по фигуре. Но что такое древнерусская идеальная фигура и как ее добиться?

Девушка современной модельной внешности вряд ли бы нашла себе мужа на Руси. Существовала поговорка: «Худую взять — стыдно в люди показать».

Тот же Cамуил Коллинс в 1671 году писал приятелю в Лондон: «Красотою женщины считают они толстоту». И он же: «Маленькие ножки и стройный стан почитаются безобразием»[209].

^{Федор Солнцев. Торжковская женщина в простом летнем платье. 1832. Альбом иллюстраций «Одежды Русского государства» / The New York Public Library Digital Collection}

Такие представления о красивой фигуре дошли до XIX века практически неизменными. В свадебных песнях Нового времени красавицу описывают так: «без платья толста» и «без подносу высока»[210]. А вот идеал фигуры из старинных заговоров: «…плечами плечиста, грудями грудиста, речами речиста, лицом круглолица, на щеках алалица, бровями черна, очами очна»[211]

. Недостающие сантиметры в росте добирали, подкладывая в сапоги солому. А на помощь беднягам-худышкам приходила колоколообразная одежда, благодаря которой фигура казалась более дородной. Под таким платьем, если выбрать размер побольше, можно было скрыть даже самую узкую талию и прослыть настоящей красавицей — как тут не вспомнить царевну Забаву из «Летучего корабля»!

И тут мы переходим к еще одной крайне важной теме — внешнему виду женских ног. Древнерусские воззрения и здесь перпендикулярны современному идеалу. Стройные ножки? О нет, только не это!

Красивые ножки должны быть как «колоды», чтобы выдержать, если девушка решит взять в руки палицу, как богатырша-поляница, либо одной левой поднять или мешок килограммов на восемьдесят, или с десяток детишек. Чтобы соответствовать такому идеалу, девушки на выданье не щеголяли в коротких юбках, а, наоборот, надевали по две-три пары плотных чулок: так ноги будут казаться потолще.

Ну и, конечно, девушки сидели на особой диете.