Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство

Также в вопросниках упоминается еще один ингредиент любовного зелья — менструальная кровь и другие выделения: у женщин спрашивали об использовании для приворота «малая или велика нечистоты ложа своего», «своея похоти», «скверны», «семени» и пота[338]. Уже в материалах XIII века имеются сведения, что женщины добавляли свою менструальную кровь в еду или в питье, чтобы мужья любили только их[339]. Добавляли менструальную кровь в питье парням с целью приворота, наверное, по всей Руси. Причем считается, что это очень сильное средство: достаточно одноразового приема, чтобы парень влюбился навсегда.

Глава 20. Как зачать ребенка нужного пола

Задумывались ли вы, откуда у европейских народов появилась шутливая присказка о том, что детей находят в капусте?

Все дело в том, что капуста в народной культуре ассоциируется с женским лоном! Ее обязательно ставили на свадебный праздничный стол. Капустным листом застилали лавки в бане во время родов, ими же обкладывали младенца, если он получил родовую травму. Убирали капусту только женщины, а мужчин к этому и близко не подпускали. Дело это было сакральное: обрубая кочаны, женщины как бы перерезали пуповину. Кроме того, еще в Древнем Египте считалось, что капуста чрезвычайно полезна младенцам. Так что неудивительно, что детей «находили» именно в ней. Да и у песни о козле, который хаживал в огород: «…кочеток поглодал, девушку целовал», явно есть двойной смысл. Однако этнографические источники и исследования позволяют утверждать: шутка про детей и капусту родилась во Франции или Италии и оттуда пришла в Россию.

Чтобы не «срамословить», наши предки по-разному обозначали процесс зачатия: не только как поиски детей в капусте, но и как надевание обуви[340] и продевание нитки в иголку, а еще бытовало выражение «солить рыжика на пост» или «грибы ломать»[341]. Еще более интересна связь «детопроизводства» с горохом. «Пойти на горох» означало отправиться на свидание

[342]. А забеременеть — «гороху объесться»[343]. Недаром в сказке царица забеременела, съев горошину. Кстати, интересный смысл в этом контексте приобретает сказка о принцессе на горошине…

Как мы уже упоминали, церковь допускала интимные отношения между супругами, но с большими оговорками: «Отдели себя от жены своей, дабы не привязался ты к ней»[344]. Супруги должны были сознательно воздерживаться от близости и заниматься сексом только ради зачатия детей, а со временем христианская церковь выработала даже более жесткие сексуальные рамки.

«Крестьяне смотрят на зачатия и рождения по аналогии с животными и растениями, а последние для того и существуют, чтобы плодоносить»[345]

, — писал о деревне 1850–1870-х годов священник Федор Гиляровский.

О том, как себе представляли процесс зачатия в более далекие времена, нам может рассказать древнерусская книга «Палея толковая»:

Восстанием плоти и вовлечением члена из своего чрева в женское лоно зачинается [ребенок] и помещается в женском поле. От мужа одушевленное семенное извержение смешивается с встречной женской кровью, когда все душевное и чувственное соединяются вместе, как бы сливаются друг с другом телесным соединением. От мужского одушевленного семени [происходит] отвердение, ибо мужское семя одушевленно и превращается в силу костей и жил. От жены, напротив, при совокуплении подается родная по естеству кровь, которая от одушевленного мужского семени, отвердев, превращается в плоть — вследствие соединения с семенем. Если крепость костей и жил от мужской силы, то все кровяное и плотское образуется от присоединения женского [начала][346].

С тех же времен люди разрабатывали способы влиять на пол будущего ребенка. Причем характер действий в этих способах часто отсылал к изготовлению вещей мастером: в архангельских говорах, например, существует выражение «брюхо замастерить», то есть сделать женщину беременной[347]. В конце концов сложилась система, которую этнограф Евгений Мороз назвал «своеобразной “Камасутрой” детопроизводства, которая зафиксирована этнографическими свидетельствами Нового времени, но, по-видимому, восходит к эпохе Средневековья»[348].