Интимная жизнь моей тетушки

Когда Элайзе Беттл было двенадцать, ее отец вложил свои сбережения в различные акции, рекомендованные его банком. Банк также субсидировал его мясной бизнес, а потом он взял у них ссуду на покупку еще одной скотобойни, в Пиннере. Пиннер тогда активно застраивался, и он занял денег на покупку нового дома. Юстон-роуд более не подходила им по статусу, но они сохранили за собой тамошнюю квартирку на первом этаже и сдавали ее… на всякий случай.

– Идем в гору, – говорил он миссис Беттл, поглаживая дочь по белокурой головке. – Придет день, когда ты выйдешь замуж за герцога, – шутил он. Но Элайза думала, что такое возможно, и училась хорошим манерам.

Экономность и осторожные вложения капитала плюс приличный доход в годы войны, мясная продукция требовалась как войскам, так и населению, привели к тому, что дела у мистера и миссис Беттл шли очень хорошо. Мистер Беттл теперь ходил на работу в костюме и котелке. На него работали пять человек, новая скотобойня приносила приличный доход, а их дочь готовилась пожинать плоды родительского успеха. Элайзу отправили в маленькую частную школу, где ее учили французскому, игре на фортепиано и умению вести себя в высшем обществе. В школу ей не приходилось ходить пешком, экономя каждое пенни. Вместе с Молли, дочерью владельца ткацкой фабрики, она ездила на автобусе.

Зимой носила шерстяные платья с кружевным воротником, поверх которых в классе надевала фартук. Летом – хлопчатобумажные с кружевной кокеткой. Она потребовала и получила зимнее пальто с меховым капюшоном, а по весне – курточку из серой шерсти, какие тогда были в моде. Ее родители умилялись, наблюдая, как их красотка дочь идет под ручку со своей подругой Молли. И мистер Беттл думал, что прошел долгий путь с тех времен, когда в Барнсбери, мальчишкой, он развозил куски свеженарубленного мяса по домам состоятельных купцов.

Отличницей в учебе Элайза не стала, но выказала удивительный талант в составлении букетов и любовь как к латинским, так и простонародным названиям цветов, которых знала великое множество. Короче, к тому времени, когда она начала носить ту же прическу, что и у Марлен Дитрих, ни у кого не оставалось сомнений в том, что она удачно выйдет замуж. И хотя по классическим стандартам красавицей она считаться не могла, розовая кожа, светло-синие глаза, стройные ноги привлекали не один мужской глаз. На пятнадцатый день рождения она надела платье из небесно-синего крепдешина длиной до середины голени и с декольте. Эффект ей более чем понравился.

А потом случилась беда. После обвала биржи в 1929 году банк потребовал возвращения ссуд, проценты по кредитам и закладной возросли, цены на все, включая и мясо мистера Беттла, упали, и через несколько недель после дня рождения Элайзы дом в Пиннере пришлось продать. С убытком. Естественно, закрыла перед Элайзой двери и частная школа, и внезапно замаячила перспектива поиска работы.

Мистер Беттл выгнал квартиросъемщика с Юстон-роуд, и семья вернулась в прежнее гнездо. Элайза особенно тяжело пережила переезд. Ее комната на Юстон-роуд более всего напоминала чулан. Свет практически не проникал в выходящее во двор окно. Но ее гримасы и жалобы остались без ответа. Когда одежда стала ей слишком узка, грудь заметно выросла, миссис Беттл предложила ей распустить шов или сделать вставку.

– Но ведь будет заметно, – заплакала Элайза.

– Тогда носи кардиган, – строго ответила мать из-за груды фазаньих перьев. В те суровые времена на моду пришлось закрыть глаза. Они едва сводили концы с концами, о чем мистер Беттл печально сказал старику Коллинзу за стаканом темного пива в местном пабе:

– С трудом держимся на плаву, дружище.

Мистер Беттл вновь встал за прилавок мясной лавки, миссис Беттл ощипывала фазанов и кур для столов, за которыми когда-то сидела. Но доходов их бизнеса не хватало на содержание Элайзы.

– Если ты хочешь остаться здесь, ты должна зарабатывать на жизнь, – сказала ей мать. – Молли вон работает у сборщика долгов. Тебе тоже нужно найти работу.

Элайза пришла в ужас. Мистер Беттл навел справки.

– У меня есть для нее место, – откликнулся старик Коллинз. – Глаза меня подводят, и мне нужна хорошая пара, чтобы покупать и продавать книги.

Книги, судя по всему, продолжали пользоваться спросом, и теперь можно было выбирать из широкого потока, хлынувшего из домов разорившихся людей.

Казалось невозможным, что ей придется что-либо делать своими руками, но невозможное случилось. И Элайза стала продавцом в книжном магазине на Клеркенуэлл-роуд. Годы учебы в частной школе пошли псу под хвост. Она стала такой же, как и другие юные девушки в соседних магазинах и конторах. Ее французский, умение играть на фортепиано и составлять букеты ровным счетом ничего не значили и никого не интересовали. Она продавала книги с загнутыми страницам студентам и в кожаных переплетах – очкастым старикам, дешевые, по три пенса, романтические истории – женщинам с написанной на лице обреченностью и приключенческие романы – посвистывающим молодым людям.