Интриганки

Кого он вздумал остановить? "Львицу", вышедшую на охоту? Выученицу "Зверя Лютого", у которого князь-волки бегут у стремени? Росомаха гонит добычу четыреста вёрст. Люди... Люди - разные. Иные и десяток росомах загонят.

-- Тебя здесь знают? Отлично. Значит, ты будешь обвинителем. Твои здешние знакомцы подтвердят твою правдивость. Ты сомневаешься в моей честности? Я могу поклясться на мече или на Библии.

-- Но я ничего не знаю об убийстве!

-- Не надо. Вот он расскажет (она кивнула в сторону Бени). Я - ему доверяю. И повторю тебе его слова как свои. Ты доверяешь мне. И повторишь мои слова фрайграфу. Шестеро твоих здешних приятеля доверяют тебе и подтвердят под присягой твою "вообще правдивость". Судья вынесет приговор и отдаст вердикт с печатью тебе. Ты исполнишь.

-- Но... мадам! У меня уже есть одно дело! Отчего я в этом... рыбном костюме. По нашим правилам нельзя брать новый приговор, пока не закончил со старым.

-- Правила - это хорошо. Из правил бывают исключения. Здесь - именно такой случай. Оба убийцы нынче на турнире. Потом их будет трудно сыскать. А мы поможем тебе. С твоим старым делом.

Густав растерянно соображал, судорожно вспоминая нормативы "Священной Фемы". Дортмундский кодекс ещё не написан, а разрозненные правила тяжело восстановить в памяти. Они же шёффены, а не легисты! Которым римское правило вбивают палкой годами.

Ростислава хмыкнула и процитировала:

-- "╖ 4. Шестьдесят шиллингов платят в качестве штрафа графу..., если он судебную власть имеют от самого короля". Здешний фрайграф получит три марки. Потому что я считаю, что "Священные Фемы" исполняют волю императора. Ты меня в этом убедил в нашей прошлой беседе.

Герцогиня последней фразой польстила молодому шёффену, высоко оценив его успехи в деле... пропаганды тайных судилищ. И доброжелательно улыбнулась. Отчего парень смутился ещё больше.

-- Кроме того, твои гаранты получат по полмарки каждый, ты, как обвинитель - полторы. И марку за исполнение приговора - исполнителю.

-- Э-э-э... За каждого.

Ростислава глянула на Беню. Тот пожал плечами, потом кивнул.

-- Согласна.

-- Плату вперёд.

Снова последовал обмен взглядами госпожи и её казначея. И его непонятная реплика на русском:

-- Утром стулья - вечером деньги, вечером стулья - утром деньги. Но стулья - вперёд.

-- Э-э?

-- Сперва работа - потом заработанное. Или ты не веришь слову герцогини?

-- Но...

-- Торг здесь неуместен. Мы можем решить эту проблему своими силами. С вытекающими для фем и для тебя лично... последствиями.

Густав тяжело вздохнул. При цене курицы в пол-пенни... 240 пфеннигов в марке... если самому обоих - три с половиной марки... это ж такая кудахтающая толпа получится... сестра перестанет ныть на своего законного... который её поколачивает... не по злобе, а просто от бедности... они там на наделе бьются, а толку... И вообще: тайное саксонское правосудие должно торжествовать! Десять заповедей - священны! Убийцы должны быть убиты!

"Если убить убийцу, количество убийц не изменится" - сэр Черчилль? Если убийцу убивает убийца, то Вы не правы.

-- Да. Принимаю.

Через два дня один из тех, кого исчезнувшая и, возможно, уже догнивающая проститутка из походного борделя, назвала убийцей Федорушки, был обнаружен "висящим за шею" на столбе помоста для знати

. Второй пытался убежать, но был повешен на поднятых оглоблях одного из фургонов торговцев, которых много собралась на Ольденбургский турнир.

"Священные фемы"

вновь явили свою могущество, страшные истории пересказывали "из уст в уста". Местный фрайграф посетил герцогиню и засвидетельствова

л своё почтение. Обсудил вопросы сотрудничества, правоприменительной практики. И получил положенные ему по закону шестьдесят шиллингов. В ходе состоявшейся беседы было подтверждено: православные - вне юрисдикции "Священной фемы".

Ольденбургский турнир продолжался. Как бы не было противно Ростиславе присутствовать на этом идиотском занятии, но "ноблес оближ" - положение обязывает. Каждый день с утра и до вечера она должна была любоваться схватками на ристалище, стряхивая поднятый славными рыцарями и их конями песок и нюхать выделяемые ими же запахи.