Инвариант

Поужинав у костра, напившись отвара, я легла рядом с костром. Завернулась в плащ и уже собралась спать, как подошел Талириэль. Расстелил одеяло, которое ему выдали из своих запасов эльфы и лег рядом.

— Так теплее, — улыбнулся он в ответ на мой вопросительный взгляд. Ну да. Вдвоем действительно теплее. Я согласно покивала головой. Талириэль так же как вчера подтянул меня спиной к себе и накрыл сверху еще и своим одеялом. Подергал у меня из — под головы мешок. Пришлось делиться.

— Так бы и сказал, что спать на моем мешке понравилось, — проворчала я.

Талириэль рассмеялся.

— Конечно, что может быть лучше сна на мешке с травой и склянками.

— М-м-м, дай подумаю, — сказала я очень задумчиво и игриво предположила, — сон в лодке?

— О, да, держась за руль, — засмеялся он и легко подул мне в ухо, — доброй ночи.

— Спокойной, — прошептала я.

Пожалуй, это первая ночевка в лесу когда я почти не ощущаю страха и напряжения. Наверное, потому, что вокруг много людей. Целый вооруженный отряд, пусть и небольшой, позволяет чувствовать себя в безопасности.

Мне было тепло и уютно, дыхание Талириэля щекотало шею. Где- то далеко пел хор лягушек. У костра, негромко позвякивая посудой, переговаривались на своем певучем наречии эльфы. Я различала отрывистый, хрипловатый голос Керио. Даже разговаривает он так, будто команды отдает, мелодичность алорнского языка ему в этом не помеха. Ему что- то отвечал Имириэль и другие эльфы из отряда. Пару раз они засмеялись. Прислушиваясь к их разговорам я провалилась в глубокий, непробудный сон.

Ранним утром, еще даже толком не рассвело, я проснулась от воплей кирА. Видимо по тракту уже кто-то ехал. Издалека донеслось ржание лошадей и чья — то ругань.

— Кому там не спится в ночь глухую? — проворчала я пытаясь открыть глаза. Глаза открываться решительно отказывались. Тело сообщало, что спать на холодной земле некомфортно, поэтому вставать оно не будет. Такой вот парадокс. Не открывая глаз, я продекламировала:

— Проснись, красавица, открой закрытые сном глаза, и явись звездою холода пред утренней зарей.[1]

[[1] «Пора, красавица, проснись: Открой сомкнуты негой взоры. Навстречу северной Авроры, звездою севера явись!» (стих А.С.Пушкина «Зимнее утро»)]

М-да, перевод стихотворного шедевра получился, прямо скажем, странноватый.

Зато мне удалось приоткрыть один глаз.

— Ингарра, во имя вечного, что ты делаешь? — Талириэль приподнял взъерошенную голову с мешка и попытался сфокусоровать на мне сонный взгляд, получалось у него не очень хорошо. Он просто свел глаза к переносице и старательно пытался меня разглядеть. Я, полагаю, выглядела не лучше.

— Пытаюсь себя разбудить, — я тщетно пыталась открыть второй глаз.

— А, понятно. Я думал, ты какие-то заклинания читаешь, — он сел, зевнул, потянулся широко раскидывая руки в стороны, пригладил спутавшиеся за время сна волосы. Эффект получился обратный, волосы стали торчать еще больше.

— Ты на Лунтика похож, — глядя на торчащие дыбом светлые волосы засмеялась я.

— На кого? — удивился Талириэль.

Опять я лишнее болтаю. Такими темпами я стану мировым чемпионом по скоростному придумыванию оправданий.

— Сказка такая, там главный герой упал с Луны. Ой, то есть с Ночной Гостьи.

И совсем не обязательно пояснять, что герой этот был сиреневого цвета, волосатый, и с четырьмя ушами. И вовсе даже не человек. Хотя алорнец тоже не совсем человек, хорошо, что не сиреневый, и не лунная пчелка.

Мне наконец-то удалось открыть оба глаза. Я тоже села и огляделась. Невдалеке дремали стреноженные лошади. Вокруг костра, завернувшись с головой в одеяла, мирно спали эльфы.

— Хочешь сказать, что выгляжу так, будто упал с Ночной гостьи?

— Да, — я покивала головой.

Талириэль засмеялся.

— А ты выглядишь как неумытая маленькая девчонка, — он показал мне язык и снова рассмеялся.

Ого, это он со мной заигрывает? От удивления, что надменный поначалу эльф ведет себя так мило, мой сон как рукой сняло.

— И не стыдно девушке о таких вещах напоминать, — я укоризненно поцокала языком, — чтож, пойду исправлять недостатки внешности.

Достала в мешке зубную щетку и порошок. С недовольным стоном поднялась с плаща, помахала руками. Сделала пару наклонов и приседаний, чтоб размять затекшее от сна на твердой земле тело, и направилась к дальним от поляны кустам. Талириэль снова широко зевнул, завернулся в плащ и одеяло, и продолжил безмятежно спать.

Наскоро почистив зубы, я держала в руках открытую фляжку и созерцала вредный сосуд, раздумывая, как бы ее половчее перехватить. Дело было вот в чем: