Инвестиции в инфраструктуру: Деньги, проекты, интересы. ГЧП, концессии, проектное финансирование

Рост не только потребностей, но и количества реализуемых в стране проектов уже требует оценки того, насколько условия привлечения частных инвестиций разумны и выгодны всем сторонам инвестиционного процесса, насколько четко распределены между ними риски и бенефиты.

Краткий обзор текущего состояния

В мире за последние тридцать лет в разные виды инфраструктуры (медицинскую, социальную, транспортную, коммунальную, иные) привлечено по разным оценкам от $1,5 до $2 трлн, которые были проинвестированы в несколько десятков тысяч проектов различного размера. Судя по такой активности, существуют весомые причины для реализации проектов, распределяющих риски между властями и частным бизнесом.

На настоящий момент в инфраструктурных фондах по всему миру аккумулировано еще порядка $1 трлн, предназначенных для инвестирования в различные секторы этого рынка. Статистика последних лет свидетельствует о том, что количество средств под управлением таких фондов увеличивается, а число проектов, которые могут ими рассматриваться в целях выделения финансирования, сокращается. Эксперты во всем мире констатируют уменьшение количества подготовленных проектов.

Фраза о том, что «количество свободных денежных ресурсов в мире сегодня значительно превосходит количество нормально подготовленных проектов, в которые их можно инвестировать», встречается практически в любом отечественном или иностранном анализе инвестиций в инфраструктуру или выступлении специалиста.

К этому утверждению еще неоднократно придется возвращаться на страницах данной книги. В этом смысле Россия в мировом тренде: у нас тоже мало готовых к инвестированию проектов. Но если в развитых странах это проблема скорее физического дефицита проектов, то в странах BRICS (кроме Китая) это проблема отсутствия подготовленных к инвестированию проектов, прошедших предынвестиционную стадию.

Притом что у нас огромнейшая нужда в инфраструктуре, подготовленных к инвестированию проектов и было, и остается чрезвычайно малое количество. Если говорить о потребностях, то считается, что для достижения минимального «гигиенического» уровня развития страны нам необходимо ежегодно «выбрасывать» на рынок не менее 300–500 ГЧП-проектов разных размеров и делать так на протяжении пяти – десяти лет (потом количество сокращается). У нас же за десять лет было запущено в реализацию порядка 100–150 штук.

Инвестиции в инфраструктуру в России достигли в последние годы 6 % ВВП, что в целом соответствует зарубежным показателям. Но большая часть этих инвестиций (4 % ВВП) – в транспортную отрасль.

Кстати, на страницах книги приводятся макроэкономические данные, отличающиеся друг от друга на ±1 %, а такая погрешность составляет огромные суммы, если иметь в виду масштабы, о которых идет речь применительно к инфраструктуре. И те и другие цифры получены из весьма авторитетных источников, но отличие огромное, что подчеркивает еще и отсутствие точных статистических данных на нашем рынке.

Однако, стартовав «с низкой базы», инфраструктура испытывает последствия хронического недоинвестирования в поздний советский период и в «ревущие девяностые». Существенное же наше отличие от западных стран состоит в том, что указанные объемы вложений – это в основном осуществленные государственные инвестиции.

Ожидания властей от привлечения частных инвестиций в инфраструктуру последние десять лет остаются стабильно высокими, включая надежды на повышение эффективности подготовки и реализации проектов и снижение расходов бюджетов различных уровней.

Несмотря на отечественные потребности, иностранные специализированные фонды и иные профильные инвесторы, маршрутизируя свои инвестиции, огибают Россию, считая нашу страну весьма привлекательным, но слишком сложным рынком. А отечественные проекты пока не могут предложить таких условий, чтобы алчность массово побеждала осторожность и предубежденность. Но это не означает, что российская инфраструктура вовсе не может предложить таких условий. В не меньшей степени это проблема нерационального структурирования конкретных сделок.

В противовес этому можно вспомнить качественно подготовленные проекты, в которых российские и иностранные инвесторы выстраивались в немалую очередь на конкурсе, хотя изначально вроде ничего этого не предвещало. В структурировании проектов чрезвычайно важны нюансы.

Считается, что определяющей отечественную модель ГЧП основой является федеральное концессионное законодательство. Во-первых, это совсем не так, поскольку уже сейчас существует ряд иных форм ГЧП. Кроме того, вскоре, полагаю, появится еще и специализированный закон о ГЧП.

Во-вторых, даже если это так, то потенциал закона о концессиях используется не более чем на 10–20 %. И это не просто усредненные данные по рынку, но и «КПД закона» в конкретных проектах.