Иные

— Теперь я вижу, что ты не из этих. Иные не боятся трупов. Дмитрий! — и он протянул мне правую руку, переложив автомат в левую и водрузив его на плечо.

— Сергей!

Моих спасителей было человек двадцать мужчин и женщин. Очень разношерстная компания. Не было только очень молодых. Да и не могло быть.

— В лес! Не мешкайте! — приказал Дмитрий своей обтрепанной армии. И мы спустились с насыпи и вошли в заросли боярышника. Здесь, уже в лесу, начиналась еле заметная тропинка. Тело погибшего парня погрузили на плащ и несли за нами. Я смотрел на голубое небо сквозь желтую листву и щурился, как кот на последнем осеннем солнышке.

— Извини, что отрываю, — улыбнулся Дмитрий. — А ты-то как попал в белый автомобиль?

— Да, как все! Мне тридцать лет, и этим все сказано.

— Мне тридцать три, и я там никогда не был.

— Как это тебе удалось?

— Сбежал в лес из города три года назад, в свой день рождения.

— Умный человек, — вздохнул я. — А меня мой школьный друг Ян все убеждал, что у меня наверняка есть этот чертов ген. Что у всех по-разному проявляется, бывает и позже тридцати. День рождения я пережил спокойно. Через полгода арестовали. И Ян был со мной в белом автомобиле.

— Они ко всем приставляют таких увещевателей. Слушать надо меньше.

— Ты думаешь, он с самого начала знал, что ведет меня на смерть?

Дмитрий пожал плечами.

— Сколько ему было лет, когда он изменился?

— Двадцать два.

— То-то же.

Я вспомнил, как это было. Восемь лет назад Ян заболел. Больше недели не появлялся в институте. Мы учились вместе. После школы пошли в один институт, на один факультет и даже попали в одну группу. Наконец Ян снова появился на семинарах. Я сразу понял: что-то случилось. Другие манеры, другой взгляд и эта странная полуулыбка. «Что с тобой?» — прямо спросил я. — «Все прекрасно. Я изменился». Мне стало как-то не по себе. Старый друг перестал быть человеком. «У тебя еще все впереди», — успокоил он. Через пару недель он досрочно сдал сессию, а через месяц — защитил диплом. И сделал нам ручкой. Но от меня не отставал. Упорно, словно по долгу службы, поддерживал дружеские отношения. Даже диплом помогал писать. А я что? Мне льстила дружба с Иным. Идиот чертов!

Вечерело. Сквозь листья деревьев просвечивало алое закатное небо. Впереди мы увидели дым костра и вскоре вошли в военный лагерь моих освободителей.

У костра сидел долговязый парень и лениво перебирал гитарные струны.

— Знакомься, Женька, еще одного пленника освободили! — крикнул ему Дмитрий и кивнул в мою сторону. Я сел на поваленное бревно напротив гитариста.

— Евгений! — еще раз представился тот.

— Сергей.

— Из белого автомобиля?

— Да.

— Уймись лихачить, — обратился он к Дмитрию, который плюхнулся на бревно рядом с ним. — Сам голову сломаешь и нас сдашь.

— Где бы ты был, если бы я не лихачил?

— Мирно бы лежал под серым камушком на глубине двух с половиной метров, а не с тобой по лесам шастал.

— Ну, дело вкуса.

— Простите, — вежливо поинтересовался я. — А вас тоже Дмитрий освободил из белого автомобиля?

— «Тебя», здесь без церемоний. Из него родимого. Только год назад.

И он снова начал перебирать струны, а потом вдруг спросил:

— Долго мучили?

Я вопросительно посмотрел на него.

— «Стресс. И медитация в состоянии стресса очень способствуют пробуждению латентного мутантного гена», — процитировал он.

Я кивнул.

— Три дня.

— По-божески. Меня дольше. Кто в последний путь провожал, брат? Отец?

— Друг.

— А меня возлюбленная.

Я с ужасом посмотрел на него. Потом перевел взгляд на Дмитрия. Тот склонил голову.

— Рыжая такая девица. Да, убили.

— Но я не в обиде, — пожал плечами Евгений и посмотрел на звезды, медленно и размеренно, по одной, загоравшиеся на вечернем небе.

У костра собрался народ. Довольно много женщин. Иногда красивых, но весьма неопрятных по причине долгой лесной жизни. И не очень юных. Клуб, кому за тридцать. В котелках над костром что-то булькало и кипело. Пахло весьма аппетитно.

— Ну, что, Дмитрий, — медленно проговорил Женя, глядя в огонь. — Убираться отсюда надо. Они ведь цепью пойдут по лесу. Я их знаю. Зачистка местности. А у нас костер, как маяк.

— Поужинать-то надо.

— Не был бы это последний ужин в нашей жизни.

— Авось, не будет. Ты лучше спой что-нибудь.

— Как знаешь.

Пел Женька хорошо. Даже очень. Классно пел. И голос, глубокий и сильный, и мелодия не три аккорда, и слова неплохие. Я заслушался.

— Интересно, а Иные поют? — спросил я, когда он закончил. — Я что-то никогда не слышал.

— Не знаю, — пожал плечами менестрель. — Вряд ли.

— Вы все-таки побыстрее ужинайте, ребята, — сказал Дмитрий. — Сниматься надо. Женька зря говорить не будет. У него чутье.

— На ночь глядя, ломиться через лес? — возмутилась высокая светловолосая дама.

— Лучше ночью ломиться через лес, Вика, чем отдыхать в могиле, — глубокомысленно заметил Дмитрий.

После ужина костры затоптали, лагерь свернули, и это не вызвало особых возражений. Кинули на спину рюкзаки и направились вглубь леса. Мы с Дмитрием и Женей шли в голове отряда, гориллообразный Ким — в конце, замыкающим.

Мы были от лагеря километрах в двух, когда услышали за спиной выстрелы.