Иные миры, иные времена

Часть солдат отступила, как будто собираясь бежать, остальные взмахнули копьями. Долю секунды они колебались, то ли боялись меня, то ли их сбил с толку крик Аристотеля. В других условиях они бы пропустили его слова мимо ушей и слушались приказа своего начальника, но Аттал лежал на траве, в изумлении разглядывая дыру в своей ноге.

Один солдат уронил копье и пустился бежать, но тут искры посыпались у меня из глаз от удара по голове, и я почти без памяти свалился на землю. Воин взмахнул копьем как дубинкой и стукнул меня древком по макушке.

Раньше чем я успел прийти в себя, они навалились, пихаясь и пинаясь. Кто-то вырвал ружье у меня из рук.

Я, должно быть, потерял сознание, потому что помню только, как лежу в грязи, а солдаты сдирают с меня тунику. Аттал, опираясь на солдата, стоит надо мной с окровавленной повязкой на ноге. Он кажется бледным и испуганным, но настроен решительно. Тот, второй, в которого я стрелял, лежит неподвижно.

— Так вот где он держит свои дьявольские приспособления! — сказал Аттал, указывая на мой пояс. — Снять его.

Солдаты возились с пряжкой, пока один из них в нетерпении не разрезал ремешки кинжалом. Золотые мoнеты в моем кошельке вызвали крики восторга.

Я завозился, пытаясь подняться, но двое солдат опустились коленями мне на руки, чтобы удержать меня.

Слышалось постоянное бормотание. Аттал, глядя на пояс, сказал:

— Он слишком опасен, чтобы оставить его в живых. Кто знает, может быть, даже связанный, он поднимется в воздуя и исчезнет пря помощи волшебства?

— Не убивай erol- попросил Аристотель. — Он мог бы научить нас многим полезным вещам.

— Нет ничего полезнее безопасности государства.

— Но он может своими познаниями принести пользу государству. Разве не так? — обратился Аристотель к персу.

— Прошу тебя, не вспугивай меня в это, — ответил Артавазд. — Это не моего ума дело, — Бели он представляет опасность для Македонии, его следует немедленно уничтожить, — сказал Аттал.

— Маловероятно, что он сейчас может причинить какой-то вред, — возразил Аристотель, — однако очень вероятно, что он может быть нам полезен.

— У него предостаточно возможностей навредить нам, — сказал Аттал. — Вы, философы, можете позвот лить себе проявлять терпимость по отношению к интересующим вас чужеземцам, но если от него можно ждать беды, то за дело беремся мы, солдаты. Не так ли, Артавазд?

— Я сделал то, о чем меня просили, и не скажу больше ни cлова, — сказал Артавазд. — Я — простодушный персидский вельможа, и мне недоступны ваши гречeские хитрости.

— Я могу увеличить мощь твоих армий! — крикнул я.

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь также и в том, что ты можешь обращать людей в камень заклинаниями, как Горгоны взглядом, — Он вытащил меч и попробовал острие большим пальцем.

— Ты лишишь его жизни просто по невежеству своeмy, — завопил Аристотель, ломая руки. — Пусть по крайней мере царь рассмотрит это дело!

— Не по невежеству, — сказал Аттал, — а как убийцу. — Он указал на мертвого солдата.

— Я пришел из другого мира! Из другого века! — закричал я, но Аттал был непоколебим.

— Пора покончить и c этим, — сказал он. — Поставьте его на колени. Возьми мой меч, Главк, мне с ним не совладать, я еле стою на ногах. Наклони голову, милый мой варвар, и…

Не успел Аттал договорить, как он, и все остальные, и все вокруг меня исчезло. Я снова испытал ту острую боль и ощущение, мной выстрелили из чудовищной пушки…

Я увидел, что лежу на прошлогодних лиcтьях, окруженный отливающими перламутром стволами тополей.

Свежий ветерок шевелил листья так, что видна была их нижняя серебристая поверхность. Для человека, одетогo в одни сандалии, было чересчур холодно.

Меня отбросило обратно в 1981 год по нашему летосчислению, в год, из которого я отправился в путешествие. Но где я? Я должен, был быть неподалеку от Национального института в Брукхейвине, в мире, где всe подчинено высокоразвитой науке. Но здесь от нее не было и следа; вообще ничего, кроме тополей.

Охая, я поднялся и огляделся. Я был весь покрыт синяками, изо рта и из носа текла кровь. Я мог ориентироваться только по отдаленному гулу прибоя. Дрожа от холода, я заковылял на звук. Через сотню-другую шагов я вышел из леса на песчаный берег. Вероятно, это было побережье острова Севанхаки, или Лонг Айленда, как мы его называли, но точно определить было трудно.

Вокруг — никаких следов присутствия человека; лишь берег, изгибавшийся вдали и исчезавший за мысом; с одной стороны лес, с другой — океан.

Что произошло, недоумевал я. Может быть, наука в результате моего вмешательства развивалась так быстро, что люди уже истребили друг друга в кровопролитной войне? Философы моего мира допускали такую возможность, но я никогда не относился к этому серьезно.

Начался дождь. В отчаянии я упал на песок и замолотил кулаками. Должно быть, я снова лишился чувств.

Первое, что я осознал, был знакомый стук копыт.

Подняв голову, я увидел, что всадник уже прямо надо мной. Я ничего не-слышал раньше, потому что песок заглушал удары копыт.