Инженер слишком любил цифры

Марей мелкими шажками пересек гостиную, облокотился на пианино.

– Это-то меня больше всего и беспокоит, – сказал он. – Если противник решит взять нас измором, тут уж ничего не поделаешь. Но я надеюсь, что он так или иначе проявит себя, и очень скоро.

– Ладно. Как ты предполагаешь осуществить сегодняшнее дежурство?

– Сейчас ты поедешь домой, – сказал Марей. – Я останусь здесь. Устроюсь в гостиной или еще где-нибудь. Спать я не собираюсь. А завтра подумаем.

– Хорошо. Что от меня требуется?

– Следить за теми, кто приходит, кто звонит. Я поговорю об этом с Линдой. Ее могут попытаться вызвать из дома.

– А теперь предположим, кто-то проникает в дом. Что я должен делать?

– Никаких колебаний. Одно предупреждение, после чего ты стреляешь.

– Черт возьми! Да ты, я вижу, настроен решительно.

– Я все беру на себя. Последний совет: Линде не следует подходить к окнам. С улицы легко обстрелять фасад.

Линда хлопотала в столовой. Доносился стук ножей и вилок, звон стаканов.

– По-моему, ты беспокоишься еще больше, чем в тот вечер, – заметил Бельяр. – Может быть, ты скрываешь от меня что-то?

Марей хотел ответить, но в этот момент на пороге столовой показалась Линда.

– К столу.

Мужчины улыбнулись.

XI

Ночь прошла без всяких происшествий. Утром заходил Бельяр узнать, есть ли новости, потом он уехал обедать к себе домой. Марей обедал с Линдой. Молодая женщина говорила мало. Вела она себя безупречно, как и подобало хозяйке дома, но Марей чувствовал, что что-то не клеится. Может быть, ей не нравилась эта слежка? Разумеется все это немножко смешно: осадное положение, запертые' двери, излишние предосторожности. Марей невольно думал о Сорбье, таком блестящем, властном человеке. А он, Марей, должно быть, выглядел полным ничтожеством. Линда была рассеянна. Она улыбалась с опозданием, и улыбка не озаряла ее лица, была неискренней. Порой она отвечала невпопад. Если уже сейчас стала ощущаться неловкость, то дальнейшее пребывание на вилле может сделаться невыносимым. К счастью, около четырех часов появился Бельяр, и Марей ускользнул, пообещав вернуться к вечеру.

– Ты не поужинаешь с нами? – спросил Бельяр.

– Нет, хочу немного подышать свежим воздухом.

– Вы, надеюсь, не поссорились?

– Выдумал тоже!.. Линда не из тех женщин, с которыми ссорятся. Только мне показалось, что я надоел ей… О! Просто почудилось.

– Линду можно понять, – заметил Бельяр. – Я попробую все уладить. Во всяком случае, не задерживайся. Ведь ты заставляешь меня вести довольно странную жизнь.

– В девять часов я буду здесь. Обещаю!

Бельяр закрыл за Мареем калитку, запер ее на ключ. Марей очутился на свободе. Он дышал полной грудью… А на этой вилле он задыхался. Была ли тому причиной тишина? Или воспоминание о том, как исчез Монжо? А может быть, образ Сорбье? При малейшем шорохе Марей вздрагивал и на цыпочках шел осматривать соседние комнаты. Охрана виллы ставила множество проблем: где следовало находиться, чтобы обеспечить самую надежную защиту?… Гостиная была расположена слишком далеко от лестницы. Зато обе комнаты наверху – слишком близко от спальни Линды. Марею не хотелось быть навязчивым. В конце концов, он решил лечь в вестибюле на матрасе, который притащил из комнаты для гостей. Линда одобрила его действия. И тем не менее, Марею они казались нелепыми и ненадежными. Нелепыми потому, что при запертых дверях убийце нелегко будет проникнуть в дом, а ненадежными, потому что один раз он уже доказал, что препятствия ему нипочем. Находясь на вилле, Марей был ко всему готов. А едва он очутился на воле, как его страхи показались ему смешными. Вот почему он снова испытал чувство подавленности. Его неотступно преследовала все та же мысль: явится ли «Он»? Ведь «Он» же знает, как велик риск. Значит, Линда настолько опасна?… Тут нить его размышлений терялась, путалась.