Инженер страны Советов

В какой-то момент Татьяна отошла в сторону туалета, а я остался за столиком один. Сидел, лениво потягивая вино и разглядывая посетителей. Интересное занятие, надо сказать. Вот явно чиновник средней руки в полувоенном френче, весь надутый от своей значимости. Его спутница — дама, как говорится, в теле. Ведет себя нагловато, что-то строго выговаривая подошедшему официанту. Вот явно приезжие откуда-то. Сидят, с восторгом глядя по сторонам. Здесь и правда было на что посмотреть: своды ресторана с красивой росписью, интерьер в грузинском стиле.

Я отвлекся и пропустил момент, когда с той стороны, где находился туалет, раздался какой-то шум. Почувствовав неладное, я бросился туда. В коридоре, прижавшись спиной к стене, стояла Таня, а ее занесенную руку крепко держал какой-то военный в белой рубашке с галстуком и кителе с пустыми голубыми петлицами и крылышками на рукаве.

Не понял, это что, курсанты военных училищ вот так запросто могут в ресторанах появляться? Насколько я помню, это никогда, мягко говоря, не приветствовалось. Но разбираться в данном вопросе времени не было. На щеке недолетчика наливался бордовым след от пощечины.

— Эй, орел комнатный, ты берега не попутал?

Что-то знакомое мелькнуло в облике державшего Татьяну за руку.

— Да пош…

Договорить он не успел, так как от моего не слабого удара отлетел к стене и начал медленно сползать по ней. В этот момент в коридоре появились еще трое в такой же форме. Коротко переглянувшись, они бросились на меня. Ну что могу сказать? Ребята резкие, физически крепкие, но рукопашка у них никакая. Уж точно не сравнить с энкавэдэшными мордоворотами, которые прессовали меня в Белорецке.

Вся схватка заняла минуту, и вот вся компания ровным рядком лежит у стеночки. А самого первого я все же узнал. Склонившись над ним, я похлопал его по щекам, приводя в чувство.

— Что, Вася, отхватил за свое хамство?

Передо мной был не кто иной как Василий Сталин. Васька «Красный», как его еще называли.

— Что тут произошло? — спросил я Татьяну, которая успела сбегать в туалет и теперь прикладывала мокрый платок к разбитому носу Василия.

— Я вышла из туалета, а этот, — она кивнула на бестолково хлопающего глазами Ваську, — стоит в коридоре, ухмыляется и говорит, мол, что, обосралась красавица. Ну я ему пощечину и влепила, он меня за руку схватил и выворачивать начал. А тут и ты появился.

Татьяна склонилась над следующим не пришедшим в себя телом. Медик есть медик.

— Ну что, Вася, извиняться будешь перед девушкой, или тебе добавить?

Я слегка встряхнул его. Ответить он не успел, так как в коридоре появилось еще трое действующих лиц в форме милиции.

Из отделения, куда всех участников, так сказать, мероприятия, доставили, нас с Татьяной забирал Николай. Как это ни удивительно, но охраны с нами, кроме водителя, действительно не было. Именно он и поставил на уши всех, когда увидел, как всю нашу компанию выводят из ресторана в сопровождении милиционеров и ведут в ближайшее отделение милиции.

Дежурный в отделении лишь озадаченно почесал затылок, когда увидел документы всех. Пожалуй, только моя фамилия ему ни о чем не говорила, зато должность в удостоверении была указана. А вот остальные… Сталин, Микоян[44], Фрунзе[45], Ярославский[46]. К чести сотрудника милиции надо сказать, что с эмоциями он справился быстро и так же быстро составил протокол.

В этот момент я даже зауважал Василия. Он честно признался, что оскорбил девушку, за что и получил. Там же, в отделении, он попросил у Татьяны прощения. Ну и еще произнес чуть слышно:

— Только отцу не говорите.

Отца он сильно боялся. Трое его друзей смогли лишь сказать, что увидели, как я ударил Василия, и бросились ему на помощь. Ну а Татьяна подтвердила все. Мне вопросы задать не успели, так как в отделение вихрем ворвался Николай. Предъявив свои документы, он заявил, что задавать мне какие-либо вопросы можно лишь с санкции председателя Совнаркома.

Домой ехали в полном молчании. Таня нежно прижималась ко мне, Николай, кусая нижнюю губу (по своему прошлому-будущему знаю, что это признак сдерживаемого бешенства), смотрел прямо перед собой, а я обдумывал, чем все это может закончиться. Нет, гнева Сталина я не боялся. Что бы про него в будущем ни говорили, он был справедливым человеком. А вот Ворошилов, Микоян и Ярославский могли доставить мне некоторые неприятности за своих избитых отпрысков.

Интерлюдия

Ближняя дача. Сталин.