Инженю, или В тихом омуте

И вот сейчас она сидела в Викиной ванне, угловой, жутко удобной и вдобавок очень горячей и очень ароматной. Сидела и улыбалась невидимой Вике, думая про себя, что, не будь перед этой встречей конфликта и недельной разлуки, Вика бы сейчас напоминала без конца, что она ее предупреждала, и бубнила бы, и читала бы нравоучения. И добавила бы еще, что прекрасно понимает, что Марина приехала к ней только потому, что больше некуда было. А теперь после преподанного урока — не в первый раз преподанного, но, как всегда, действенного, показывающего, что она, Марина, прекрасно может обойтись без Викиного общества, — Вика была само внимание, сама любовь, сама забота. И само понимание — не задающее вопросов, не говорящее ничего лишнего.

— А вот и я! — Вика вкатила в ванную столик на колесиках, прикрывая за собой дверь. — Вот сигареты — я тебе сейчас дам прикурить, сама, у тебя же руки мокрые. Вот вода, «Эвиан», как ты любишь, — я налью, хорошо? Кофе еще сварила — сейчас принесу. Да, я вино купила. Помнишь, тебе нравилось — итальянское, «Вальполичелла»? Давай я тебе сейчас бокальчик налью? Хочешь?

Она молча кивнула, передавая взглядом, как благодарна. И продолжала полусидеть-полулежать неподвижно, позволяя напоить себя холодной минералкой из высокого стакана, вставить себе в рот прикуренную сигарету — у Вики специально для Марины был запас «Собрания» — и влить в себя глоток крепкого эспрессо.

— Что-нибудь еще? — На лице Вики, снова выскочившей и вернувшейся с бутылкой вина и бокалом, была готовность летать по квартире, выполняя любые Маринины капризы. — Может, немного сыра к вину? У меня «Груйер» есть, и «Бри», и «Камамбер» — я словно чувствовала, что ты заедешь вот-вот, специально накупила всего твоего любимого. А может, музыку хочешь послушать? А…

— Спасибо, милая, — выговорила наконец, опьянев от жары и первого глотка вина, улыбаясь Вике чуть помутневшим взглядом. — Спасибо, я очень рада, что приехала. Ты такая…

— Ну перестань, Маринка, — не надо! — Вика наклонилась к ней судорожно, словно хотела стиснуть в объятиях, но вместо этого нежно провела пальцами по щеке. — Ты же знаешь — я тебя люблю. Мне так плохо было без тебя…

В Викиных глазах появились слезы, и она погладила ее в ответ непослушной, тяжелой, тянущейся вниз рукой.

— Мне тоже…

Она деликатно посмотрела в сторону, когда по Викиным щекам потекли двумя ручейками слезинки, — хотя она никогда не поощряла проявления чувств, но их ценила.

— Ну вот, пар такой и дым еще — прямо глаза ест. — Вика быстро вытерла слезы, стараясь сделать это понезаметнее. — Я пойду — ты ведь голодная, надо тебя покормить. Ты давай посиди тут, а я быстренько. Хочешь, лазанью сделаю — ты ведь любишь все итальянское. Нет-нет, это слишком просто — а сегодня такой день… Давай креветочный суп — помнишь, я готовила, тебе понравилось? Густой такой, как пюре, с крутонами? Салат, суп, сыр — и мороженое у меня есть. Хорошее меню? К такому супу можно ведь красное вино? Ну и здорово! Я быстро, ладно? Посидишь тут без меня?

Она знала, что Вика хочет услышать — что ей можно остаться. Вика наверняка хотела посидеть рядом, пусть даже молча, и просто смотреть и гладить то, что ей так нравилось и чего она была лишена последнее время. И наверное, надо было это сказать, благодаря ее за все, — но Вика все же могла начать задавать вопросы, а она еще не отошла и не готова была разговаривать. И потому промолчала — хотя ей совсем не хотелось есть.

— Ну я побежала! — Вика ничем не показала, что огорчилась, видимо, напомнив себе, что должна быть счастлива уже тем, что Марина наконец у нее дома. — Если что — зови!

Она посмотрела ей вслед. Все это и правда было очень трогательно — и эта забота, и специально сделанные в расчете на Маринино появление закупки. И если бы в Вике была только эта трогательная нежность, только преданность, и тактичность, и привязанность, граничащая с любовью, — и не было бы все учащающихся приступов ревности, все чаще проявляющегося желания диктовать, и учить, и навязывать… Если бы все было так, наверное, они бы жили вместе. Давно бы жили. И она не оказалась бы сейчас в такой ситуации. Хотя — хотя даже сейчас она не знала, что было бы лучше…

…Тогда, три года назад, после той первой ночи с Викой, они это делали ежедневно почти целый месяц. Четыре недели, точнее, — Вика через четыре недели вышла на работу. А так они почти не расставались. И что самое странное, ей самой это нравилось — кажется, не было тогда рядом интересных мужчин, а Вика так к ней относилась, так на нее смотрела, боготворила буквально. А к тому же для нее, Марины, это была игра — интересная, увлекательная игра по формированию из закомплексованной, фригидной женщины человека не то что без комплексов, но по-настоящему сексуального.