Иоанн Евангелие. Популярный комментарий

Да, «мир» будет преследовать, ненавидеть, высмеивать последователей Иисуса, но этот мир Иисус не обошел, не махнул на него рукой — он его победил. Приняв на себя тяжесть грехов всего мира, прорвавшись сквозь смерть в новое творение, бросив решительный вызов силам зла, разрушения и смерти, Иисус не просто доказал философскую мысль — он выиграл битву. Это началось давно, еще когда он исцелил расслабленного и вернул зрение слепорожденному, когда он воскресил Лазаря. Он не просто подал пример — он установил новую реальность. Практически мыслящие политики предпочитают для начала разобраться с фактами, а затем уже осуществлять новую программу — так Иисус установил «базовые факты», а в ближайшие три дня закрепит их навеки — факты Царства Божьего, которые уже неотменимо войдут в историю человечества, и с них начнется новый порядок, который когда–нибудь станет всеобщим.

ИОАНН 17:1–8. Прославление Сына

¹После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя,

²так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Oн жизнь вечную.³Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа.⁴

Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить.⁵И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира.⁶

Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое.⁷Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть,⁸ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исгиел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня.

«Гамлет» Шекспира полон действия. Призраки, убийства, любовные сцены, заговоры, случайные смерти, предательства, взаимные обвинения, очередные интриги и так далее. И эта постоянная активность лишь ярче высвечивает нерешительность главного героя перед лицом чересчур сложных проблем. Порой его нерешительность приводит к паузам в действии, но есть один момент, когда словно вся пьеса замирает — и в этот миг мы испытываем настоящий ужас.

Гамлет хочет отомстить отчиму, Клавдию, который убил его отца и узурпировал датский престол. Вот прекрасная возможность: Клавдий один в своей комнате, молится, стоя на коленях. Гамлет заносит меч — но останавливается в раздумье. Клавдий молится — значит, если убить его прямо сейчас, раскаявшийся преступник попадет в рай! Нет, надо подождать более подходящего момента. И мрачный сюжет движется дальше.

Он молится! Таинство, в которое нет доступа никому, кроме самого молящегося. Когда мы рассматриваем какую–то картину, каждый из нас воспринимает оттенки цвета по–своему, и когда вы молитесь, я не могу знать, что происходит между Богом и вами. Гамлет не знал, как и о чем молится Клавдий, но видел, что должен остановить занесенный меч и выждать. И сейчас, совсем с иным царем — не убийцей и узурпатором, а с царем, не повинным ни в каком зле, но также окруженным тайной, интригой и заговором, мы подошли к тому моменту, когда нам остается лишь ждать — и может быть, тихонько присоединиться к его молитве.

Иисус молится! В Евангелиях подобные сцены встречались и раньше, мы знали, что Иисус молится, но не знали, как и о чем. Для нас сохранилось лишь несколько прекрасных стихов, например у Матфея (11:25–27), и возглас у гробницы Лазаря (Иоанн 11:41–42). Заметим, что оба этих отрывка похожи на сокращенный вариант той потрясающей, экстатической молитвы, которую мы только что прочли у Иоанна. Однажды я присутствовал на актерском чтении Иоанна. Дойдя до этого места, исполнитель опустился на колени и читал эти слова как молитву. Конечно, именно так они и звучат — как молитва, — именно так мы их переживаем. Иоанн отнюдь не вкладывает в уста Иисуса какой–то богословский трактат в сжатом изложении.