Иоанн Евангелие. Популярный комментарий

И этим спор не исчерпывается; вопрос о свидетелях и приговоре будет возникать в Евангелии вновь и вновь, пока в главе 19 Иисус не предстанет перед Пилатом. Но, перечитывая данный эпизод, мы в какой–то момент призадумаемся, правильно ли мы поняли, кто тут судья, а кто подсудимый.

Слова, произнесенные Иисусом в самом начале этой сцены, прозвучали как гром с ясного неба — неважно, следует ли стих 8:12 за историей женщины, взятой в прелюбодеянии (7:53–8:11), или же он непосредственно примыкает к стиху 7:52. Конечно, читателям Иоанн с самого начала заявил: «В Нем заключена жизнь, и эта жизнь — свет человечеству» (1:4) и далее сказал вечные слова о свете, который во тьме светит, и тьма не объяла его. Далее мы видели, что конфликт добра и зла представляется в образе блага, которое стремится выйти на свет, и тьмы, которая окружает его, препятствует ему быть обнаруженным (3:19–21). Эта система образов отчасти продолжается и здесь.

Сам этот образ — Господь избирает кого–то быть светом миру — укоренен в древнем иудаизме. По словам пророка Исайи, нести свет миру избран Израиль, а в итоге некий Раб Божий и Помазанник приносит миру истину и справедливость, и ради этой цели в конце Книги Исайи умирает мучительной смертью (Исайя 42:6; 49:6; 53:1–12; 60:1, 3). Назвать себя светом миру еще не означает притязания на божественность (хотя Иоанн верит в божественность Иисуса и нас призывает верить), однако эти слова, как и многие другие в Евангелии от Иоанна, означают притязание Иисуса на титул Мессии.

С большой вероятностью такие слова звучали из уст современных и более поздних лжемессий, не зря же самый прославленный и последний из них, Симон, возглавивший восстание 132–135 годов, принял имя Бар–Кохба, «сын звезды». Его последователи готовы были признать в Бар–Кохбе свет, сошедший с неба.

Но этот свет, которым Бог освещает весь мир, беспощадно проникает в самые темные уголки, неся справедливость и суд. На всем протяжении Евангелия подчеркивается, что Иисус пришел не затем, чтобы судить мир, или Израиль, или отдельных людей, и уж во всяком случае не в этом главная Его миссия, однако сам акт Его прихода, несущего спасение, освобождение, надежду и жизнь, с неизбежностью несет осуждение тем, кому все это не нужно, кто настолько утвердился во зле, что принимает явление света как дурную, а не как благую весть.

Так постепенно мы начинаем понимать, что, хотя в суд вызывают свидетелей, обвиняемый тут — не Иисус, а те, кто Ему противится. Он и Отец согласно свидетельствуют: Иисус — Мессия, а значит, Он несет в мир свет, от которого никому не скрыться. Всем своим поведением, своим отношением к Иисусу, своим самомнением и амбициями эти люди свидетельствуют: им неведом Тот, кого Иисус называет Отцом, а потому и Его они не могут признать посланником единого истинного Бога.

Мучительный парадокс всей этой главы (если не всей книги) в этих стихах достигает кульминации: Израиль был избран нести свет миру, но от Израиля исходит только тьма, и теперь, когда Иисус истинным светом рассеивает тьму, реакция тех, кто во тьме, предсказуема — ожесточенное сопротивление. Это мы и видим.

А вы — чувствовали когда–нибудь вы соблазн отвергнуть свет? Читая Иоанн 8, не становитесь ли вы на сторону фарисеев? Не забываем ли мы все о том, как глубоко проникла в нас тьма — так глубоко, что мы, призванные быть Божьим народом перед миром, для всего мира, превращаем призвание в привилегию для нас, избранных?

ИОАНН 8:21–29. Снизу или свыше