Иоанн Грозный-Годунов. Книги 1-14

— Доберемся и до него, если государь велит. Ну, что еще, кроме изменнических речей? Уславливались о чем? Может, Сигизмунду писали или еще что замыслили?

— Более ничего. Ты сам, Григорий Лукьяныч, велел напраслины не возводить. Прикажи иное — я таких чудес наплету, что ахнешь.

— Ишь ты! Ну, например?

— Кремль взорвать собираются. По тайному ходу мину подводят со стороны реки. Немчин им советы дает, нарочно от ляхов заслан.

— Фу! — выдохнул Малюта. — На дыбу захотел?

— Такты же сам, боярин, велел сказку сочинить. Вот я тебе дело и развернул. А ты через дыбу и правду достанешь.

— Ну, ладно, иди! И никому ни слова.

— Побей меня Бог!

«Розыскной хлеб солон!» — подумал Малюта в сердцах. Как такие речи Басманову передать? И сам угодишь в застенок. Только за одно повторение. Однако что-то гонцу в уста вложить полагалось. С Грязными он не советовался. Надежны только в драке. Малюта чувствовал, что раздражение против государевых соратников у него растет не по дням, а по часам. Он ненавидел их больше всего за вольные речи и чувство собственного превосходства. Даже страх соглядатайства не унимал крамольников. Ведь не дураки — знают, что за ними глаз, не могут не знать. Государь голубем оборотился, но ведь сердце у него не голубиное. У Грязных Малюта спросил:

— Кто из вас с особым донесением на Казань пойдет?

Василий Грязной кивнул на брата. В эти дни русские ворвались в Казань, перебили множество людей и окружили крепость. Но ничто не помогло взять ее: ни стенобитные орудия, ни огонь из пушек. Татарская храбрость оказалась пока сильнее, и Иоанн отступил. Григорий Грязной встретил государя на пути назад. Иоанн стоял на горе, называемой Круглой, окруженный боярами и воеводами. Вокруг открывался совершенно изумительный пейзаж. Потрясенный красою природы, Иоанн произнес:

— Здесь будет город христианский. Стесним Казань. Бог все равно отдаст ее нам в руки.

Григорий Грязной передал Басманову, что велено. В третий поход на татарскую столицу начальником Москвы государь назначил брата Юрия, а князя Владимира Старицкого взял с собой. Глухонемой управится лучше, чем умник. И соглядатаев не надо. Штат наполовину укорочен, и экономия правительственных расходов налицо. Боярская дума мероприятие одобрит и царя похвалит.

В Арской башне

I

Ни прадед, ни дед и ни отец, а тем паче — далекие предки никогда не собирали такого могучего войска, численность которого далеко перевалила за сотню тысяч. Они шли к Казани вначале широкой и неостановимой волной, разбиваясь постепенно на рукава и ручейки, чтобы потом соединиться в недавно построенном остроге Свияжске и явиться под стенами татарской столицы в полном блеске, одним своим видом воздействуя на несговорчивого, коварного и надменного врага. Казанцы допекали и язвили Русь как могли. Люди сравнивали нынешнее положение земель, по которым прошлась татарская конница, с Батыевым разорением. Алексей Адашев несколько раз ездил в Казань, пытаясь усовестить разбушевавшуюся орду, и привозил оттуда царю неутешительные вести:

— Батый только один раз протек русскую землю, словно горящая головня, а казанцы упорны и немилосердны. Денно и нощно они, пресветлый государь, нападают на твои земли, жгут, убивают и таскают в полон не только мужиков, их жен и детей, но и стариков со старухами. Смеются: на них, мол, русский двор держится. Печи старики топят, а вонючие щи старухи варят.

Последние слова страшно разгневали Иоанна. Хитрые казанцы правильно рассуждали: на бабушках да на дедушках семьи, особенно в посадах, как на крепком фундаменте стояли. Сообщения о диких жестокостях татар на Иоанна не производили большого впечатления — дело привычное! Удачливые воины хвастались друг перед другом: сколько в рабство забрали, сколько глаз выкололи да сколько ушей и носов обрубили. Налеты на государевы земли были занятием выгодным. Толпами пленников гнали на продажу, и восточные невольничьи рынки баснословно богатели, торгуя русским живым товаром. Мужчины обладали крепкими мускулами и могли работать от зари до зари, а женщины часто имели длинные, светлые, упругие, как горный водопад, волосы, мягкие пышные груди и широкие крутые бедра, обещавшие много неизведанных ранее наслаждений.

Не склонный к пустым — вопреки мнению Малюты — разговорам Алексей Адашев советовал царю:

— Нужно, чтобы Шиг-Алей укрепил Казань московскими людьми. Без такой подмоги ему не усидеть. Но вряд ли кто-нибудь существенно повлияет на положение. Воевать нам все равно придется.

Иоанн и сам понимал, что до тех пор, пока в Казани не будет стоять гарнизон из стрельцов и казаков, ни спокойствия, ни благополучия не жди. Правитель не замиренного еще края Шиг-Алей, хоть и отличался умом и ловкостью, не был все-таки любим жителями провинциальной столицы и Горной стороны. Вдобавок население Свияжска поразила какая-то тяжкая болезнь, и поговаривали — чуть ли не в наказание за грехи. Стрелецкая верхушка да боярские дети погрузились в пучину разврата и гонялись за голоусыми юнцами, как стервятники за добычей. Девичья честь ни во что не ставилась.