Иоанн Креститель-Человек "пустыни" (СИ)

Иоанн шел впереди отца. Захарий смотрел вслед сыну. “Боже, как умно Ты все сделал, дитя мое идет впереди меня. Оно идет не зря, ибо несет все Божье в этот белый свет, как когда-то и я нес. Но мое время прошло, и мне пора к Тебе, а ему еще предстоит пройти много”, — думал Захарий. “Отец, догоняй меня”. За­харий улыбнулся. “Эх, сынок…”

Пройдя одиннадцать миль, Иуваль не выдержал и обратился, к Елисуа: “Слушай, Елисуа, я больше не могу, нужно отдохнуть немного”. — “Иуваль, я не про­тив, давай через три мили и отдохнем”. — “Елисуа, но я же не ишак, я пожилой человек, и мне нужен отдых”.

— “Хорошо, Иуваль, вон там видишь, у костра сидит какой-то путник, давай подойдем к нему и там остано­вимся на отдых”. Иуваля передернуло, и все же он согласился. Подойдя ближе к отдыхающему путнику, Иуваль невольно подумал: “Смотри какой верзила си­дит, он мне кого-то напоминает, но, как бы то ни было, придется обосноваться рядом с ним”. “Мир тебе”. Путник, не повернув головы, ответил: “Если с миром, то располагайтесь и угощайтесь, мясо уже готово”. Иува­лю стало не по себе, холодный пот покатился по спине. “Елисуа, присаживайся, мне же надобно… сейчас я приду”. Елисуа присел, посмотрел на путника, а тот на Елисуа. “Что у тебя за раны на руках, не проказа ли?”

— “Нет, уважаемый, нет, это просто раны”. — “А на ногах?” Елисуа покраснел. В этот момент к ним подо­шел Иуваль. “Боже, Варавва, это ты?” — “Дядя Иуваль, это я”. — “Знаешь, а я тебя испугался”. — “Дорогой, не бойся, ибо таким, как ты, я горя не несу, присажи­вайся”. — “Варавва, извини меня, а почему ты такой мрачный?” — “Жизнь, сама жизнь делает меня тако­вым, и я, как пес бродячий, шатаюсь по этому белому свету, и нет мне нигде места”. Варавва внимательно посмотрел на Иуваля. “Скажи мне, это твой друг?” — “Варавва, понимаешь, не друг, он ближе, ибо он спасен­ный мною, или, другими словами говоря, снятый мною с креста”. — “Он что, покойник?” — “Да нет, он уже живой”. Варавва задумался. “Как мне вас понять?” — “Варавва, это уже другой вопрос, а точнее ответ”. Ели­суа смотрел на Варавву и думал: “Господи, это есть тот человек, который мне нужен. Он и только он поможет мне в моей жизни. Именно с ним я стану настоящим человеком”. — “Как звать тебя?” — “А-а, меня? Ели­суа”. — “Елисуа, вижу я, что мы с тобой равны в годах”. — “Да-да, равны”. — “И ты решил сам для себя…” — “А что именно?” — “Я хочу, чтобы ты остался со мной, ибо я останусь с тобой”. — “Но учти, мы будем вершить суд над злодеями, которые сосут из нас кровь”. — “Я в этом убедился сам”. — “Вот и хорошо. Но прошу тебя, Елисуа, если ты обидишь хотя бы одного невинного человека, то я сам отрежу тебе голову”. — “Варавва, я при жизни пережил смерть, и я не позволю самому себе сделать кому-то больно”. — “Слушай, а ты мне нравишься, Елисуа, пойми меня, я иду против дьявольщины, тех, которые восседают в хра­мах, синагогах. Они видят пред собой только стены позолоченные, о людях они просто забыли, но при этом воспевают сами не зная кого. Но как они гробят и грабят народ…” - “Варавва, извини меня, но что я буду делать, ибо убивать я не смогу”. — “А я тебя об этом и не прошу. Я буду вершить суд, ты же будешь рядом, ибо кто-то должен быть свидетелем”. — “Чего?”

— “Понимаешь, мы молоды, и мы не должны допус­тить, чтобы эта нечисть расползалась по всей Земле”.

— “Варавва, мне не все понятно, но я буду рядом с тобой всегда”. Иуваль заплакал. “Дядя Иуваль, что ты?” — “Знаете, я бы тоже хотел остаться с вами, но я боюсь, да и стар уже”. Варавва засмеялся, потом изрек: “Запомни навсегда: только млад свершит то, что не ус­пел стар”. — “Спасибо, спасибо тебе, Варавва”. — “А сейчас — ешьте мясо”. — “А ты почему не ешь?”

— “Я не могу, ибо оно мне напоминает человеческое, и когда-то буду им сыт”. — “Варавва, может вина?” — “А вот от этого удовольствия я не откажусь”. — “Вот тебе мелех”. — “Дядя Иуваль, ты прожил много лет, ответь мне, почему в жизни устроено все так, именно я хочу понять истину”. — “Варавва, понимаешь, истина

— это мы со всей своей душой и телом. Деньги, дра­гоценности — это другая истина, обман — третье явление, и лишь смерть подводит итог и ставит все на свои места”. — “Что ж, тогда всю свою жизнь я отдам бедным людям”. — “Варавва, ты молодец и, на мой взгляд, не зря тебе Бог дал жизнь, хотя я думаю, что она у тебя будет очень трудной”. — “Я это и сам знаю, ибо внутри меня все горит”.

“Неужели я стану разбойником?” — подумал Ели­суа. При этом Варавва смотрел куда-то в поднебесье, ему грезилось кровавое небо, тучи представлялись ему каким-то мерзким столпотворением. Иуваль отошел в сторону и тоже задумался: “Господи, зачем Ты нам дал жизнь, страх и радость? Неужели это все пройдет и останется незамеченным? Я прожил жизнь, не ведая, почему, и на старости хочу понять, зачем я прожил ее, как быть, Боже, как быть и где найти свое спасение?”