Иоанн Кронштадтский

Дабы дать ответ кронштадтскому приходскому совету и предупредить появление подобных новых обращений, в «Новой вечерней газете» сообщалось: «После передачи бывшего Иоанновского монастыря Научно-мелиоративному институту среди религиозно настроенных обывателей, у которых еще до сих пор имя Иоанна Кронштадтского окружено ореолом святости, распространился слух, что могила «старца» в монастыре будет разрушена, а самое тело… вывезено неизвестно куда. От некоторых из почитателей «святого батюшки» поступили даже предложения предоставить им право вывезти прах по их усмотрению. Между тем могила… осталась в неприкосновенности и подвал, где она находится, в настоящее время замурован и вход в него закрыт»[286].

О том же свидетельствует и официальный документ — «Акт ликвидации прохода к усыпальнице Иоанна Кронштадтского» от 1 марта 1926 года. В нем говорится: «Сего числа была проведена окончательная замуровка арки прохода в усыпальницу с левой стороны при спуске с лестницы… толщиной в два кирпича. Перед окончательной заделкой в помещение усыпальницы были допущены родственники священника Иоанна Сергиева — священник Орнатский, Орнатская, Макеева. При осмотре гробницы таковая оказалась в неприкосновенности».

Есть основания считать, что такое положение сохранялось и все 1930-е годы. Ситуация изменилась с началом Великой Отечественной войны, когда потребовались подвальные и полуподвальные помещения для устройства бомбоубежищ, военных складов, хранилищ особо важных предметов. Храм-усыпальницу размуровали и в подвале устроили бомбоубежище. И вот тут-то выяснилось, что гробница исчезла. Публичных объяснений, естественно, не последовало, да в военное время их никто и не требовал. Даже после «потепления отношений» между государством и Церковью, после известной встречи И. В. Сталина с митрополитами Русской православной церкви никто и приватным образом не дал знать Московской патриархии о судьбе мощей Иоанна Кронштадтского.

Неизвестность породила множество различных версий судьбы мощей святого. Одну такую историю еще в конце пятидесятых годов прошлого века услышал на Пинеге писатель Федор Абрамов: «Матросы-то ненавидели Иоанна Кронштадтского… — рассказывали ему. — Когда совершилась революция, матросы ворвались в склеп на Карповке, но в склепе было пусто… Мощи отца Иоанна отсюда увезли. Видели тогда на Пинеге тройку… Колокольчик слышали, а потом вьюга налетела и пропала тройка в снегу».

Ходили слухи об уничтожении властями могилы Иоанна Кронштадтского. При этом ссылались на «антирелигиозную литературу», в частности на книгу Н. И. Юдина «Правда о петербургских «святынях» (Л., 1962), где утверждалось, что мощи были сожжены. Мнение об отсутствии мощей в усыпальнице было широко распространено и в Русской православной церкви за границей. Однако в обоих случаях никто ни на какие документы не ссылался.

В последние десятилетия, когда стал возможен допуск к ранее секретным партийно-советским документам, выяснилось, что февральское решение малого президиума губисполкома от 1926 года имело и второй пункт, касавшийся судьбы гробницы Иоанна Кронштадтского: «спустя два-три месяца гроб опустить ниже на два-три аршина и пол над могилой забетонировать». Он был исполнен в течение апреля — июня 1926 года. Гроб с телом Иоанна Кронштадтского был сокрыт под полом усыпальницы на глубине 0,8–1,6 метра, и пол забетонирован.

…Совсем непростой оказалась история последнего дневника и рукописей Иоанна Кронштадтского. 21 декабря 1908 года, сразу же по выносе тела почившего в Андреевский собор, в его квартире судебным приставом А. Витовичем состоялась опись имущества. Дневник и записная книжка Иоанна были переданы в Иоанновский монастырь. В конце 1909 года, по ходатайству некоторых наследников, над имуществом отца Иоанна учреждается опека, а опекуном назначается ключарь Андреевского собора протоиерей Александр Попов, которому вместе со всем имуществом передавались «последний дневник покойного, старая памятная книжка и две корзины писем, адресованных Иоанну Сергиеву разными лицами».

В 1911 году по высочайшему указу дневник передается на хранение в секретное отделение Святейшего синода, где тетрадь тщательно зашивается в специально приготовленный для нее льняной пакет и опечатывается тремя сургучными печатями, и доступ к ней был ограничен вплоть до особого распоряжения.

Инициатором такого решения выступил Александр Попов, который в письме Антонию (Вадковскому) высказался о судьбе рукописного наследия Иоанна: «Дневник и многие письма по многим причинам не могут подлежать в настоящее время огласке и быть переданы частным лицам — наследникам, а должны быть переданы в особое распоряжение высшей духовной власти и, по моему мнению, должны быть сданы в архив Святейшего Синода в число секретных бумаг, подлежащих опубликованию, например, через 50 лет».

Насколько можно понять, священника беспокоили появившиеся в печати «кривотолки» вокруг имени и деяний Иоанна Кронштадтского, наносящие ущерб его имени и бросавшие тень в целом на Церковь.