Йода: Свидание с тьмой

Ощущение того, что "мудрость" — это не расплывчатая характеристика персонажа, а скорее шрамы, оставшиеся после того, как жизнь долго выбивала из тебя пыль — я думаю, это и стало для меня отправной точкой в отношении Йоды (да и Дуку тоже). Если тебе уже стукнуло 800, ты можешь быть каким угодно, но только не "наивным".

Поскольку я вырос на "оригинальной трилогии", мой Йода — это прежде всего Йода из фильма "Империя наносит ответный удар": эксцентричный и забавный старикашка, чья мудрость застает вас врасплох. Мне кажется, он более комфортно себя чувствует в роли отшельника, чем крупного политического деятеля. То, что он делает на Корусканте во время Войн клонов, роль фигуры галактического масштаба, которую он играет — конечно, это важная работа, от которой он не уклоняется, но это не тот образ жизни, который ему кажется наиболее естественным. По крайней мере, в моем представлении.

— Образ Лазутчика — это нечто свеженькое: вместо того, чтобы сдерживать себя и бояться перейти границы дозволенного, она вынуждена решать проблему собственной некомпетентности. Откуда взялся этот персонаж и каково вам было писать о ней, развивать ее образ по мере развития истории?

— Образ Лазутчика начался со строчки: "Сила в ней слаба", которая промелькнула у меня в голове.

Посудите сами: многие ли из нас в реальности отягощены ожиданиями, связанными с колоссальной одаренностью во всех отношениях? Последние шесть или семь лет я работал футбольным тренером [31] в своем маленьком городке, тренировал девочек от 8 до 14 лет. Среди них были одна-две выдающиеся спортсменки, но как людей

я реально уважал не тех девчонок, которые от рождения наделены молниеносной скоростью и пушечным ударом, а тех, которые играют с умом, борются, изучают игру — потому что у них нет права на ошибку, которое есть у одаренных спортсменок, и они живут в страхе быть отчисленными из команды.

Писать о Лазутчике мне очень понравилось. Надеюсь, что это видно.

— Отношения Дуку и Вентресс очень увлекательны, особенно та сцена, где Вентресс озвучивает планы Сидиуса относительно Дуку. Образ Дуку можно назвать едва ли не грустным, учитывая, какая судьба его ждет. Насколько взаимосвязаны темная сторона и отрицание?

— Знаете, если кто-то выбирает темную сторону, до добра это не доведет. Я думаю, на каком-то уровне люди, делающие такой выбор, это понимают. Да, есть элемент отрицания; но я думаю, что с ним также переплетается некое подсознательное влечение к неизбежной трагической развязке. То есть для такого человека, как Дуку, перейти на темную сторону — не значит ухватиться за шанс прийти к власти ценой дополнительного риска: скорее это значит

признать то, что ты всегда знал об этом мире, но боялся себе сказать. То есть если в глубине души ты считаешь, что жизнь слепа и жестока; что хорошие люди страдают ни за что; что темной стороне трудно противиться. Внешне она взывает к алчности, к страху, к жажде власти; но я думаю, что глубоко внутри она взывает к отчаянию.

Я подозреваю, что многие из джедаев, которые пали, которые поддались темной стороне, на каком-то уровне подсознания считают себя обреченными. Отчасти они живут в отрицании, думая только об обретении власти; и в таких людях, как Дуку, это отрицание дополняется тихим темным голосом, который в точности знает, чем закончится дело между ним и Сидиусом, и принимает такой исход — потому что такова жизнь, и именно этого Дуку и заслуживает.

Главным событием в жизни Дуку — с несколько фрейдистской точки зрения — стало то, что его предали и покинули родители. Как и в случае с той женщиной из Притчей, попавшей в череду ужасных отношений, [33] стоит ли удивляться, что это предательство определило жизненный путь Дуку?

Предвещая "Эпизод III"

— Героями романа высказывается мнение, что каждый джедай — это покинутый ребенок. Вы с этим мнением согласны или не согласны? Что, по вашему мнению, должен подумать об этом читатель?

— Ну, факт есть факт: будущих джедаев в очень раннем возрасте забирают из семей. Они реагируют на этот факт по-разному, но это обстоятельство их объединяет. Что касается того, как бы я хотел, чтобы люди к этому относились… мне не нужно, чтобы читатель думал так или иначе — романы не для того пишут, это в проповедях или в политических памфлетах высказываются те или иные позиции. Писатели скорее тяготеют к областям напряжения. Лично у меня, когда я думаю об этих детях, забранных у родителей, срабатывает "паучье чутье" и начинает покалывать в затылке. [34]

Кроме того, я хотел, чтобы мои падаваны испытали шок, обнаружив, что в большом мире их любят не все. Вы растете, лелея в себе расплывчатое рыцарственное желание Творить Добро — а потом узнаете, что люди, которых вы намереваетесь защищать, видят в вас похитителей детей и тайную полицию коррумпированного государства. Для Лазутчика и Уи это ушат холодной воды на голову…