Йога. Искусство коммуникации (Издание второе, исправленное)

Виджнянабхикшу утверждал: «Из всех видов... созерцания созерцание высшего Божества считается наиважнейшим», так считали и христианские подвижники.

Сущность религии состоит в утверждении связи каждого индивида с метафизическим фактором внеземного происхождения. Вопрос наличия либо отсутствия Бога будет всегда смущать разум, и необходимо научиться жить, не имея на него однозначного ответа. Либо находить свои варианты ответа, позволяющие сохранять душевный покой.

Что такое вера? Верить можно лишь в то, что логически недоказуемо: «И Сын Божий умер — это достойно веры, ибо абсурдно. И погребенный, он воскрес, это не подлежит сомнению, ибо это невозможно» (Тертуллиан).

Известный деятель РПЦ дьякон А.Кураев крайне непоследователен в своих высказываниях в адрес йоги, например: «Йогическое „тат твам аси“ адекватно реальному опыту любого (значит, и христианского в том числе!) созерцательного подвижничества».

Но в то же время внутренний свет, который видит созерцатель, есть «тварное свечение ума», а православие, утверждает Кураев, априори отличает неистинный свет от нетварного света Божества.

«И здесь — важнейшая грань, непроходимо разделяющая христианский опыт и опыт языческий. Человек не есть частица Божества, Бог не есть высшая структура человеческой души» (102

, 2, с.140-150).

«...Свет, который созерцают йоги и оккультисты, не есть Божественный...» (там же, с.259).

«...Йогический путь антропологически, архетипически чужд нашей средиземноморской культуре» (с.205).

«Единственная известная мне сегодня современная богословская работа, посвящённая критическому сопоставлению теософии и христианства, принадлежит как раз священнослужителю Армянской Апостольской Церкви архимандриту Паркеву Мартиросяну. Он сам в молодости практиковал теософию и йогу» (там же, с.118).

Итак, согласно Кураеву «тат твам аси» йоги адекватно опыту любого созерцательного подвижничества. Следовательно — и христианского. Значит, «свечение» наблюдается и в йогическом и в христианском опыте. Но православие, в отличие от йоги, автоматически отличает свет Божества от духовного, но всё же тварного свечения ума. Языческая мистика считает этот свет конечной инстанцией, тогда как православие — промежуточной.

Следовательно, мистик-христианин способен видеть свет как истинный, так и неистинный, и автоматически может отличить первый от второго. А мистик-йог если и видит свет, то исключительно ложный. Это уже пахнет расизмом, почему христианин способен видеть подлинный духовный свет; а йог — нет? Уж не потому ли что истину вообще способны воспринимать одни только православные? Удивляет и то, что Кураев упорно помещает на одну доску йогу и оккультизм, хотя, подробно препарируя «живую этику», он не может не видеть, что Рерихи имеют такое же отношение к традиционной йоге, как он сам — к Рерихам.

Вообще дьякон неравнодушен к йогинам, вот его пассаж начала 1990-х: «Проститутке из „Метрополя“ проще войти в Царство Христово, чем гималайскому отшельнику» («Облики неоязычества», М., МНПО, «Буква», с.53).

Как тут не вспомнить замечательную фразу: «Иисус возвещал царство Божие, а пришла Церковь» (Е.В.Барабанов, «Новая политическая теология И.Б. Меца и Ю. Мольтмана», «Вопросы философии», №9, 1990, с.76-82).

Вот мнение К.Г.Юнга, человека глубоко религиозного: «Пока ещё слишком рано говорить о том, какие могут быть последствия общего признания гибельной аналогии между Государственной религией марксистов и Государственной религией Церкви. Абсолютистская претензия на то, что Божье царство может быть представлено человеком, печально напоминает „божественность“ государства, а нравственный вывод, сделанный Игнатием Лойолой, исходя из авторитета церкви („цель оправдывает средства“), служит чрезвычайно опасным оправданием лжи, как инструмента политики. И Церковь, и марксизм требуют безоговорочной веры, тем самым, ограничивая свободу человека, одно ограничивает его свободу в отношениях с Богом, другое — с Государством, вырывая, таким образом, могилу индивидуальности» (242, с.75-76).

«Церкви допускают важность индивида только тогда, когда он признаёт их догмы...» (там же, с.81).

Сегодня РПЦ берёт реванш за свою длительную униженность, но поскольку люди в её структурах остались прежние, то и методы решения проблем из прошлого переносятся в настоящее. И вот уже в Севастополе некий отец Георгий, лучший друг (что отнюдь не секрет) местной мафии, в своих проповедях клеймит йогу, которая «от сатаны». А мантра «Ом», как заявила настоятельница одного женского монастыря — «молитва для призыва лунного беса». Всё это ерунда, йога не претендует на души, занимаясь исключительно здоровьем во всех его мыслимых аспектах.