Иоган Себастьян Бах

Он, Хертум, несведущ в богословии, как всего лишь скромный исполнитель своей должности, но такие новости краем уха слышал он от приезжих музыкантов.

Иоганну Себастьяну надобно еще знать, что дела в школе за время его отсутствия не улучшились...

Прошла неделя, и Баха вызвали в консисторию. Неизвестно, было ли многолюдным заседание совета или молодой органист предстал перед несколькими чиновниками и священнослужителями. Присутствовали, наверно, здесь и те, что с благостными улыбками два с половиной года назад хвалили нового музыканта, восхищенные его даром. Члены совета восседали за большим резным столом как в судилище, под стать консисториям крупных городов, в темных одеждах с длинными рукавами, и, полные провинциального достоинства, опрашивали ослушавшегося церковного служащего.

Они убеждены, что их наставления носят отеческий характер. Перед ними стоял возмужавший за эти годы и - не отнимешь у Баха! - воистину искусный органист. Невысокого роста, с открытым взглядом. Быстрый в движениях, он на сей раз старательно сдерживает порывы. Этот Бах ведет себя сегодня, пожалуй, даже слишком гордо, не по званию, не по летам.

Немецкому биографу Баха Филиппу Шпитте посчастливилось найти в архиве подлинник протокола по делу арнштадтского органиста, датированный 21 февраля 1706 года, и опубликовать его в своем классическом труде о жизни и творчестве композитора. Выразительнейший, полный холодного педантизма документ.

Члены консисторского совета согласно давнему в Германии обычаю допросов относят себя к сильной и властной стороне - это Nos, "мы". Стоящий же перед ними провинившийся органист - это Ille, "он".

Документ гласит: "Протокол, составленный графской консисторией в Арнштадте по делу органиста Новой церкви Иоганна Себастьяна Баха, который долгое время без разрешения находился вне города, пренебрегая фигуральной (то есть полифонической. - С. М.) музыкой".

Неясно, пренебрегал ли Бах, по мнению консистории, обязанностями органиста, отлучаясь на столь долгий срок, или, собственно, еще находясь в Арнштадте, пренебрегал уставной фигуральной музыкой.

Судя по мрачной краткости протокола, совет припомнил органисту все прегрешения...

"Nos органиста Новой церкви Баха призвали к ответу, - говорится в протоколе, - где он находился столь долгое время, у кого он испросил разрешение на сие?

Ille сказал, был в Любеке, чтобы там усовершенствоваться кое в чем из своего искусства; предварительно испросил разрешение у господина суперинтенданта.

Ille испросил разрешение отлучиться только на четыре недели, а отсутствовал чуть ли не в четыре раза больше.

Ille выражает надежду, что лицо, с доверием поставленное им за себя, вело игру на органе должным образом и не возникало никаких поводов к жалобам".

В протокол не занесены суждения членов совета по поводу ответа Ille. Замещавший органиста другой Бах скромен и добросовестен. Но фигуральная музыка, какую показывал ранее или намерен впредь показывать Ille, не к лицу добропорядочным бюргерам Арнштадта.

Nos заговорили языком обвинения. Писарь перебросил гусиное перо на новый лист бумаги и каллиграфически выписал:

"Nos в вину ему ставим, что он до сего времени вводил в хорал множество странных вариаций, примешивал к нему такие чуждые тона, что община была сконфужена".

И далее идет поучение. Кто-кто, а они, члены консисторского совета, по своим должностям и положению знают музыку лучше, и пусть Ille почувствует это и беспрекословно слушает, что говорим Nos.

"Если в будущем, - значится в назидательном протоколе, - он вздумает вводить "переходящий звук", то надлежит ему оного придерживаться до конца, а не перебрасываться быстро на что-либо другое, или, как он раньше имел обыкновение делать, играть "совершенно другой поворот". Кроме того, весьма неприятно удивляет то, что по его вине до сего времени совсем не было общего музицирования, причиной чего является его нежелание как следует вести занятия с учениками. Вследствие сего ему надлежит ясно высказаться, намерен ли он играть с учениками как Figural (полифоническую музыку), так и Choral (хоральную музыку). Нам невозможно держать на сей случай ради него еще капельмейстера. Буде делать сие он не пожелает, пусть категорически о том заявит, дабы можно было распорядиться по-иному и пригласить на это место кого-нибудь другого, кто будет это исполнять.

Ille. Пусть ему дадут добросовестного директора, а за игрой дело не станет".

Трудно установить, какого именно директора просил Бах, возможно, воспитателя, который бы разделил с ним обязанность следить за поведением учеников. Протокол сохранил заключительную часть обсуждения проступка органиста:

"Resolvitor (решение). Вопрос должен быть выяснен в восьмидневный срок".

Но совет не ограничивается сим заключением. Господа члены совета не упускают возможности снова обсудить непозволительные взаимоотношения учителя с учениками. В прошлом году в опрос органиста было внесено имя старшего гимназиста Гейерсбаха, теперь появился некий Рамбах. Писарь заносит в протокол: "О том же", то есть о "деле органиста Баха".