Иоганн Гутенберг

3 июля 1453 г. он выступал в качестве свидетеля при составлении нотариального акта о том, что монах Ганс Шухман из Зелигенштадта отказал свое имущество монастырю св. Клары. Оригинал акта, написанный на пергамене, был обнаружен в начале XIX в. профессором Ф. И. Бодманом и опубликован в 1900 г. Карлом Шорбахом^[171]. При подписании акта, помимо Гутенберга, в качестве свидетелей присутствовали городской писец Мадерн, мясник Петер Гельген, бондарь Хенне Олер, а также пекарь монастыря св. Клары Конрад фон Виттерштадт. Любопытно, что в документе указан род занятий всех свидетелей; исключение сделано лишь для Гутенберга, который упомянут вслед за городским писцом — одним из ведущих представителей городской администрации.

Документ свидетельствует, что в середине 1453 г. Иоганн Гутенберг занимает определенное положение среди граждан Майнца. Он близок скорее к представителям цехов, чем к патрициям, а значит, занимается ремеслом, добывает средства к существованию своими руками.

О профессоре Ф. Бодмане, открывшем этот документ, гутенберговеды вспоминать не любят. В свое время он предоставил для опубликования историкам книги Иеремии Оберлену и Готхельфу Фишеру фон Вальдгейму сенсационные акты, которые наделали много шума. Прежде всего это письмо, которое Иоганн Гутенберг самолично отправил из Страсбурга 24 марта 1424 г. своей сестре Берте, монахине монастыря св. Клары^[172]. Второй документ повествовал о Хенне Гензфляйше, который передал в библиотеку монастыря Райхенкларен книги, которые он, Хенне, «напечатал и будет печатать в дальнейшем» ^[173]

. Датирован последний документ 1459 г. Впоследствии акты признали фальшивками, сфабрикованными Бодманом, который превосходно знал язык и почерки XV в. и умел подделывать их.

Вернемся, однако, в Майнц. 23 апреля 1454 г. Гутенбергу опять-таки была выплачена страсбургская рента. На этот раз ее получила жена Иоганна Бунне. На следующий год, 23 апреля 1454 г., изобретатель получил причитающиеся ему деньги сам, для чего ему пришлось съездить в Страсбург. Записи о получении ренты в другие годы, к сожалению, не сохранились. Рента была пожизненной. Если Гутенберг не продал ее, он полувал ежегодно по 26 гульденов до Койца своих дней.

Тем временем книгопечатная мастерская, находившаяся, возможно, в доме «Цум Гутенберг», работала с полной нагрузкой и ото дня ко дню совершенствовала качество печатной продукции. Мастерство типографа, отработанное на сравнительно небольших изданиях, становилось отточенным и убедительным. Иоганн Гутенберг решил, что настало время заняться большим делом.

В связи с этим в 1972 г. было названо имя Николая Кузанского, о котором уже шла речь на страницах нашей книги^[174]. 23 июня 1431 г. в Базеле открылся вселенский собор, в работе которого Николай активно участвовал. Собор привлек в Базель художников и ремесленников. По мнению Альберта Капра, приезжал туда и Гутенберг, живший в то время в Страсбурге. Он возобновил знакомство с Кузанским, которое завязалось еще в юношеские годы. Николай Кузанский выдвинул на соборе проект церковной реформы, существенной частью которой была унификация литургической практики. О том же шла речь в сочинении Кузанца «О всеобщем согласии», написанном в 1432 г. Чтобы унифицировать литургию, нужно было тщательно отредактировать богослужебные книги, и прежде всего Миссалы. Альберт Капр считает возможным, что Николай Кузанский подсказал Иоганну Гутенбергу мысль о печатании так называемого Большого Миссала.

Гипотеза о том, что изобретатель собирался напечатать эту книгу, была в свое время выдвинута Готфридом Цедлером ^[175]

. В новое время ее поддержали Рудольф Блюм и Фердинанд Гельднер ^[176].

Чтобы напечатать Миссал, следуя рукописной традиции, нужно было иметь четыре различных по кеглю шрифта. Самым мелким из них следовало набирать хоралы, несколько более крупным — основные тексты и двумя самыми крупными — каноны. Гутенберг пока имел только один шрифт, которым он печатал Донаты и календари (шрифт DK). Отливка новых шрифтов требовала денег. Необходимо было также обеспокоиться созданием больших запасов пергамена и бумаги, которые стоили дорого. Следовало изготовить новые печатные станы и словолитный инструмент. Таковы были предпосылки, заставившие Гутенберга искать финансовую помощь на стороне.

Человека, к которому он обратился, звали Иоганн Фуст. Это был богатый майнцский патриций, который первоначально занимался профессией стряпчего, адвоката. В этом качестве он вместе со своим братом Якобом неоднократно упоминается в актах Майнцского городского архива начиная с 1428 г. В дальнейшем Якоб бросил адвокатскую практику и стал городским архитектором. Что же касается Иоганна, то в источниках 1448–1462 гг. он упоминается без указания профессии. Есть все основания предполагать, что он занимался торгово-финансовыми операциями и не, брезговал давать деньги в рост.