Йона

— Хорошо, что ты все еще здесь, — сказала Лусия. — Папа хотел бы увидеть тебя.

Йона отключила воспроизведение и пошла вместе с ней по коридору.

***

Хесус — усатый, среднего телосложения мужчина лет сорока, помощник мэра — лежал на высокой подушке, задернутый одеялом. Он захряхтел, пытаясь встать, но Лусия властно произнесла: «Папа!». Хесус послушно лег на подушку и вытянул руки.

— Подойди, дочка! — произнес он с теплотой в голосе, глядя на Йону.

Йона подошла и наклонилась, чтобы отец Маркуса смог ее обнять.

— Я не уберегла его, — сказала она, когда Хесус выпустил ее из объятий. — Простите.

Хесус горько вздохнул.

— Не твоя вина, дочка. Я знаю, что ты сделала ради него… Ты сделала невозможное. — Он взглянул на Лусию и Уго. — Для нас ты всегда будешь частью нашей семьи.

Лусия взглянула на нее и благодарно кивнула. Уго сначала беззаботно, потом виновато улыбнулся.

— Да, Йона, — сказал мальчишка. — Мы очень любим тебя. Благодаря Маркусу.

При упоминании его имени и от теплого отношения его семьи Йона не сдержалась, на глазах выступили слезы.

— Спасибо, — сквозь вздох произнесла она.

Лусия подошла к ней и обняла. Обнял ее и Уго. Привстал и Хесус, протянул руки, чтобы обнять всех троих. Они подошли ближе и сели на краю кровати. Так, в обнимку, они просидели несколько минут.

***

Нельзя было сказать, что поселок умер, но жизнь — та, которую она знала — в нем остановилась, и согласно новым правилам — навсегда. Разрушений процентно было больше, чем в полисе, но, скорее всего, в силу меньшего масштаба поселения. В разных местах стояли редкие катера и люди нагружали их своим имуществом, чтобы перевезти в полис.

Практически все, кто попадался на пути, замирали, глядя на нее, идущую по улицам. Было непонятно, чего больше в их глазах: страха или восхищения. А залезать им в головы не хотелось, лишь иногда она ощущала четкие образы эмоций, которые они испытывали при ее виде, и разум, не желая того, выхватывал редкие обрывки их мыслей, не складывающиеся в что-то понятное, цельное.

Она дошла до знакомой тропинки. Увидела башенку, остановилась. Все цело, ничего не разбито. Йона постояла, не понимая, хочет ли она идти дальше. Там никого нет. Уния отобрала у нее все.

Она опустила взгляд, не в силах больше видеть это. Она с трудом сдержала слезы. Почти минуту рассматривала множество отпечатков, оставленных «молотками» и каким-то модификатом. Она пошла дальше и с чувством бесконечной тоски глядела на дом, в котором больше никогда не будет жильцов — поселковая жизнь вокруг полисов теперь запрещена ввиду особой опасности.

Незапертая калитка слегка поскрипывала, движимая ветром. Двор зарос бурьяном окончательно. До стен добрались вьющиеся растения — теперь убрать их некому. Придет время — и двор, и дом, и огород покроются зелено-бурым покрывалом травы, кустарников и деревьев. И лишь в ее воспоминаниях будет жить память о том, каким все это было, что здесь когда-то жили люди.

В траве под кустами шиповника послышался шорох. Йона пригляделась: на нее пристально глядело темно-рыжее существо с белыми пятнами. Ахиллес! Грустные переживания сразу же съежились и были заброшены в захламник сознания. Она присела, и не помня себя от радости, позвала кота. Тот узнал хозяйку и вышел, нервно мяукая.

— Как же ты выжил? — беспокойно произнесла она, беря Ахиллеса на руки. Она прижала палец к едва заметной блямбе импланта на шее, который не позволял коту уходить далее, чем на десять километров. Пока не работал Купол, смысла в нем не было — опасно ему было везде. Йона «прочувствовала» его организм на наличие микроботов. Они есть, но в пределах нормы. Удивительно.

— Хоть ты у меня остался, — сказала Йона, и поцеловала его в макушку. Ахиллес настойчиво мяукнул, требуя еды. Она взглянула в его серые глаза, и на мгновение ее сознание невольно погрузилось в воспоминания о Маркусе. Кот снова мяукнул и дернулся, пытаясь вырваться — и это вернуло ее в реальность. — Ладно… Идем, поищем, что у нас еще осталось…

***

Дом встретил их тишиной и сумраком. Окно в кухне было раскрыто нараспашку, ветер подергивал порвавшуюся, немного скрученную занавеску. Напротив входной двери все так же стоял накрытый стол, но выглядел он уже совсем не празднично. Еда покрылась плесенью, стоял неприятный запах, вокруг стола повсюду носились мухи, в кусках мяса виднелись личинки.

Йона взглянула на Ахилесса. «Нет, такое давать я тебе не буду. Может что есть в холодильнике?». Она прошла в кухню, кот деловито проследовал за ней. Электричества не было, но продукты в холодильнике все еще сохраняли довольно свежий вид, лишь кусочки хлеба и сыра покрылись тонкими слоями грибка. Красивый, нетронутый торт. Йона не удержалась и отщипнула немного. Вкусно. Молоко вряд ли нормальное, несмотря на свой вид и запах. Она стерла плесень с кусочков хлеба, сыра, достала ломтики вареной колбасы и положила на пол, перед Ахиллесом. Тот жадно набросился на еду, издавая странные, неприятные звуки.