Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого

«В разных исторических условиях классовые различия в языке отражаются различным образом. В средневековой Англии эксплуататоры-феодалы в течение столетий говорили на французском языке, в то время как эксплуатируемый народ пользовался англосаксонскими

диалектами. А разве в феодальной Германии рыцарская поэзия не отражала сословного рыцарского языка? Наконец, если взять историю развития русского языка, то разве не классовые противоречия определяли различие в языке дворянства, разночинно-демократической интеллигенции и крестьянства в XIX веке и т. д.».

Второй пример, который Сталин взял себе на заметку, относился к полиэтнической модели формирования нации, которой придерживались марристы. Чемоданов писал: «Глава буржуазного сравнительного языкознания А. Мейе рассматривает индоевропейский праязык как язык древнего народа, обладавшего наряду с единством языка общностью культуры, физического и духовного склада в далекие доисторические времена. Насколько антиисторичны подобные представления, видно, например, из того, что такой засвидетельствованный индоевропейский язык, как хеттский

, существовал уже за полторы тысячи лет до новой эры. Праязыковое состояние индоевропейских языков надо, очевидно, отодвигать в какие-то еще более древние времена. Такое представление об этническом единстве в столь отдаленную эпоху противоречит характеристике древнего общества, даваемой историческим материализмом, который учит нас, что для того времени в развитии человеческого общества характерна дробность неустойчивых этнических единиц

. Работы советских историков (например, Третьякова) по истории восточных славян и других народов отчетливо показывают, каким сложным является процесс образования племен и народов, какую огромную роль при этом играет скрещение, которое проф. Чикобава признает лишь частным случаем языкотворчества. Процесс образования и развития языков в доклассовом обществе, очевидно, должны были идти параллельно с процессами этногенеза и отражать их.

С другой стороны, праязыковая схема развития языков несовместима с учением товарища Сталина о сложении современных буржуазных наций в результате смешения самых разнообразных этнических элементов». Помимо того что Сталин подчеркнул отдельные фразы, он поверх всей страницы с этим текстом размашисто и крупно написал карандашом: «ха-ха-ха»

[1056]. Что же смешного или нелепого нашел здесь наш дотошный читатель? Может быть, он вспомнил, что сам Марр не считал хеттский язык индоевропейским, называл его яфетическим и относил к отдаленным предкам некоторых кавказских языков? Или ему, Сталину, верящему вслед за Гегелем в реальность специфического «духа нации», казалась теперь нелепой сама мысль об этническом разнообразии, лежащем в основе каждой современной нации, что ставило под сомнение саму возможность существования «духа», якобы проявляющего себя в национальном языке? Вспомним сталинское умозаключение: «Язык – материя духа». Обратим внимание также на то, что он оставил без внимания ссылку Чемоданова на недавно вышедший фундаментальный труд одного из талантливейших советских этнографов П. Н. Третьякова «Восточнославянские племена» (М.-Л., 1948), посвященный этногенезу русского народа и восточных славян, однозначно трактующий его в русле концепции Марра.