Йот Эр. Том 1

Агитационная группа зедвуэмовцев собиралась на этот раз не у себя на дельнице, а в самом конце Пулавской, у парка Аркадия: оттуда было удобно по улице Нарушевича выдвигаться в заводской район Мокотова. К назначенному времени в течение нескольких минут подтянулись почти все участники агитационного выхода и уже стали нестройной толпой выходить на Нарушевича, как прибежал, запыхавшись, еще один молоденький парнишка в круглых очках, маленькой гимназической фуражке с лакированным козырьком, со штанами, заправленными в гольфы. Роман «Вечорек» глянул на часы, покачал головой, но выговаривать ему ничего не стал.

Через минуту-другую Ромка заговорил, вроде бы, совсем на другую тему – стал рассказывать о днях своей подпольной работы в Варшаве.

– …Тогда на каждую встречу приходилось идти с большой опаской. А вдруг облава? А вдруг связного взяли и на месте встречи тебя уже ждут? Помню, как-то раз, в самом центре, я должен был пересечься со связным вблизи угла Маршалковской и Свентокшиской. В Варшаву меня забросили совсем недавно, ориентировался я еще не очень и не сразу сообразил, что немецкая табличка «Кройцштрассе» как раз и означает Свентокшискую. Короче, опоздал я минут на пять…

Нина тут же поняла, куда он клонит, но не стала влезать в его рассказ со своими умными догадками, а продолжала слушать.

– …Связной же подошел туда на три минуты раньше и слонялся вокруг, дожидаясь меня, – продолжал Роман. – А это был не молодой парень – мужик лет на десять меня постарше, в политике отметился еще до войны. И надо же такому случиться, что по тому месту проходил полицейский, который моего связного таскал в полицию за коммунистическую деятельность еще в 1936 году. Эта гнида позвала немецкий патруль, и пришлось мужику хвататься за пистолет и уходить с боем. Хорошо, сумел оторваться, ушел проходными дворами, отделавшись лишь пулей в плечо навылет. Я ему сам потом повязку менял на запасной явке… – «Вечорек» замолчал, прикусив губы. Видно было, что его до сих пор мучает совесть за то опоздание. Молчание, однако, было недолгим. Ромка заговорил снова, и на этот раз голос его сделался жестким: – Я сам этот случай запомнил навсегда, и вам советую зарубить на носу: никаких опозданий! И заранее тоже приходить не следует, если специально место осмотреть не нужно. Сейчас, конечно, не оккупация, но всякой швали по развалинам сидит полно. За наш галстук, сами знаете, убить могут, и нечего на месте встречи лишнее время торчать, мишени из себя изображая!

Нина задумалась. Елки-палки, а ведь на курсах точно что-то похожее ей втолковывали! Да, ведь и отец все время про пунктуальность напоминал. Выходит, не просто так…

«Студебекер» снова несет Нину в Краков. Контрольной звонок отцу – и он срочно вызвал ее к себе. Вот она миновала Радом, потом Кельце, а вот уже замелькали предместья Кракова, подсвеченные красновато-золотистым закатным солнцем. Генерал Речницкий был, по своему обыкновению, лаконичен:

– Скажи Казику и Янеку, пусть подготовят машину к выезду на завтрашнее утро, к восьми ноль-ноль. Но сами они на завтра свободны – поедем только с тобой.

Казимир с Янеком, возившиеся у верстака с тисками, одновременно подняли головы, заслушав дробный стук каблучков на лестнице, ведущей в гараж:

– Привет, Янка! Как Варшава?

– Пока стоит на месте, – пожав плечами, улыбнулась девочка, затем лицо ее сделалось серьезным: – Я пригнала машину, она перед домом. Генерал приказал подготовить ее к выезду на завтра, к восьми утра. Подготовите – и гуляйте.

На следующий день в половине восьмого Нина, с еще влажными после душа волосами (ухитрились-таки вылезти из-под банной шапочки!), уже сидела за столом, прихлебывая черный кофе и успокаиваясь после утренних упражнений.

Якуб, уже в мундире, поторапливал:

– Давай, допивай свой кофе и приводи себя в порядок. Оденься во что-нибудь приличное, но без претензий. Опаздывать нам нельзя!

Да, опаздывать нельзя… Девочка сделала последний глоток и пошла в свою комнату на второй этаж – собираться.

Вскоре Нина, повинуясь указаниям отца, вывела машину на дорогу, ведущую к Олькушу. Но дальше, в шахтерский район вокруг Катовиц, не поехали, а из Олькуша свернули на какую-то местную дорогу, которая шла, если верить дорожному указателю, к Порембе. Нина попыталась воспроизвести в памяти карту автомобильных дорог. «Это что же, мы таким странным путем до Ченстохова добраться собираемся?» – предположила она.

Но генерал велел, не доезжая даже Порембы, свернуть с шоссе на лесную дорогу и через полсотни метров остановиться. Нина сидела, откинувшись на спинку сиденья, и слушала щебетание лесных птах. Однако наслаждаться птичьим пением ей удалось не больше двух минут – послышалось урчание мотора, и со стороны шоссе подъехал темно-вишневый «Опель-капитан».

– Мое почтение, пани Янина, – поздоровался с ней вылезший из-за руля «Опеля» знакомый генерал бригады. – Здравствуй, Якуб, – добавил он, стаскивая перчатки.

– Здорово, Яцек! – Речницкий подошел к нему и пожал протянутую руку. – Ну, что там у тебя?