Йоулер

Несмотря на то что охотилась она не спеша, время от времени отдыхая, она никогда не расслаблялась. Ее необычайно проницательный взгляд беспрестанно ощупывал все вокруг. Даже в самом глубоком сне одно ее ухо нервно подергивалось, улавливая малейшее подобие звука. Иногда ее голова вдруг поднималась, чуткий нос заострялся, чтобы определить неясный запах. Немного осталось от большого кролика, ловко выслеженного ею час назад. Сегодня она не просто наелась и, как обычно, пойдет дальше своей дорогой: для нее это был особый день. Это был последний кролик на ближайшие несколько дней, и она не хотела ничего оставлять. Она медлила, долго ждала, прежде чем взяться за следующий кусок, и снова старательно и жадно жевала.

Темнота упала, когда она уже кончила есть. С щепетильным старанием она почистила передние лапы и густой мех на груди. Смочив подушечки лап, кошка поскребла окровавленные щеки и морду и закончила умывание поглаживанием своих коротких ушей, скорее, округлых, чем остроконечных.

Сытая и довольная, она наконец двинулась из леса в прерию, направляясь к далекому берегу ручья. Она шла целеустремленно, но медленно. Ее раздутое брюхо висело так низко, что почти волочилось по земле. Сегодня ночью должны были появиться на свет ее котята. Четыре раза она останавливалась, конвульсивно изгибаясь. Тихий скулящий стон был не слышен уже в нескольких футах от нее. Это были лишь первые знаки работы, но время шло. Останавливаясь, она чувствовала внутри себя сильные движения своих еще не рожденных котят.

Впервые, с тех пор как более года назад всех ее котят утопили, она вынашивала потомство. И это новое потомство, раз она уж стала дикой кошкой, теперь всецело зависело от ее собственной жизнестойкости и охотничьих талантов.

Она расцвела в новых условиях жизни. Шерстка потемнела, стала глаже и много теплее, чем прежде, и ее большое тело превратилось в узел сильных, пропорционально развитых мышц. Она могла, бегать, часами на удивительно большой скорости. Она была свирепой и коварной кошкой, и немногие псы осмеливались нападать на нее.

Она встретила самца пятьдесят девять дней назад в теплую не по сезону ночь в конце февраля, когда луна была почти такой же полной, как теперь. Уже двое суток коты с окрестных ферм ходили по ее следу. Немногие из них пытались покорить ее, но их храбрость не выдерживала ее яростного натиска, и они либо спасались бегством, либо переворачивались на спину, демонстрируя отказ от своих притязаний тем, что выставляли наружу свое ранимое брюхо.

Потом пришел самец, который был не такой, как все. На этот раз она почувствовала скрытый страх при его появлении. У кота была пятнистая шкура с красновато-коричневым оттенком, он был вдвое больше кошки, крепко сложен, с густыми пучками меха на щеках. Кисточки смоляно-черных волос на кончиках ушей делали их длинными и остроконечными. Короткий тупой хвост нервно подергивался. Это был дикий кот.

Вне сомнения, запах обычной кошки привлек его впервые, но впервые было и то, что такая кошка осталась на месте при его угрожающем приближении. Все, что попадались до этого, с воплем уносились. Эта - лишь низко припала к земле, и он услышал глубокое, предостерегающее рычание и увидел, как выразительно вьется ее гибкий хвост.

Дикий кот прижал уши к голове и тоже припал к земле, мягко урча. Извиваясь, он приблизился к ней, так что между ними оставалось фута четыре. Она не двигалась с места, и, чем ближе он подползал, тем громче и неприступнее было ее рычание.

Как будто озадаченный, дикий кот остановился, долго и пристально глядя на нее. Внезапно его рычание приняло выжидающий оттенок, и он облизнулся. Короткий хвост рассеянно дергался от волнения. Кот стал кружить вокруг нее изящной, необычайно грациозной, как бы уступающей походкой, но она постоянно меняла позицию так, чтобы оставаться лицом к лицу с котом. Так они сделали три полных оборота. Их рычание становилось менее приглушенным, и скоро весь лес услышал их голоса.

Дикий кот снова остановился. Невероятно, но, казалось, он потерял к кошке интерес. Он зевнул и сделал вид, что собирается отправиться восвояси. Потом, не напрягая мускулов, чтобы не выдать готовящегося движения, он бросился на нее. Но она была готова к этому и прыгнула, встречая его. Они столкнулись, кусая друг друга, царапаясь и крича. Потом вдруг разошлись и заняли прежнюю позицию, прижимаясь к земле. Дикий кот, казалось, был сбит с толку неожиданной силой этой кошки. Ему едва удалось куснуть ее, чуть выпущенные когти вообще не достали противницу. Его же кожа горела от царапин.

Есть инстинктивно выработанные, определенные правила, которым следуют в столкновениях, подобных этому: безжалостные кривые когти никогда не выпускаются полностью, они выставляются совсем чуть-чуть, только для того, чтобы проникнуть сквозь мех и оставить легкие царапины, говорящие о том, что будь противник серьезен, эти когти его бы распотрошили. И хотя зубы держат противника по законам дикой схватки, им разрешается вонзаться в шкуру лишь для вида.