Ипполит

Вестник

Тесей, тебе и гражданам твоим,И в Аттике, и из Трезена вестиНесу. Они должны вас потрясти.

Тесей

Какие же? Или одно несчастьеГотовится обоим городам?

Вестник

Нет Ипполита больше… Хоть и видитОн солнце, но минуты сочтены.

Тесей

Как умер он? От мести ли супруга,Чей дом он, как отцовский, осквернил.

Вестник

Его разбили собственные кони, —Проклятие разбило, что к отцуТы обратил, седых морей державцу

Тесей

О, небо! Да, я точно им рожден,Внимавшим мне из моря Посейдоном.Но как погиб, скажи мне, этот муж,Поправший честь и пораженный правдой?

Вестник

Близ берега, где волны набегаютИ плещутся морские, лошадейМы чистили и плакали – узналиМы от людей, что Ипполита, царь,В изгнанье ты отсюда усылаешь

И здесь уже не жить ему. ПришелИ сам он следом. С нашей песней грустнойОн и свои соединяет слезы.Без счета их, ровесников, тудаЗа ним пришло. Тогда, оставив плакать,Он нам сказал: “Не надо унывать,Словам отца повиноваться надо.Живей, рабы, живее запрягайте:Трезена нет уж боле для меня”.И загорелось дело: приказатьОн не успел – уж лошади готовы.Тут ловко он вскочил на передокИ с ободка схватил проворно вожжи,Но кобылиц сдержал и, к небесамВоздевши руки, стал тогда молиться:“О Зевс, с клеймом злодея жизни вовсеНе надо мне. Но дай когда-нибудь,Останусь я в живых иль не останусь,Чтобы отец мой понял, как он дурноСо мною поступил”. Стрекало онЗатем приняв, кобыл поочередноКасается. Мы ж около вожжейУ самой побежали колесницы,Чтоб проводить его. А путь емуЛежал, Тесей, на Аргос, той дорогой,Которая ведет на Эпидавр.Но вот, когда мы выехали в полеПустынное, с которого холмыК Саронскому спускаются заливу,

Какой-то гул подземный, точно гром,Послышался оттуда отдаленный,Вселяя страх, и кобылицы вмигНасторожились, вытянувши шеи,А мы вокруг пугливо озирались…И вот глаза открыли там, где берегПрибоем волн скалистый убелен,Огромную волну. Она вздымаласьГорою прямо дивной, постепенноЗастлав от нас Скирона побережье,И дальний Истм, и даже ЭпидавраОт глаз она закрыла скалы. ВотЕще она раздулась и, сверкая,Надвинулась и на берег метнулась,И из нее явилось, на манерБыка, чудовище. Ущелья следомОкрестные наполнил дикий рев…И снова, и ужасней даже будтоБык заревел. Как выдержать глаза,Не знаю я, то зрелище сумели?Мгновенно страх объемлет кобылиц…Тут опытный возничий, своемуИскусству верный – вожжи намотавши,Всем корпусом откинулся – гребецЗаносит так весло. Но кобылицы,Сталь закусив зубами, понесли…И ни рука возничего, ни дышлоИ ни ярмо их бешеных скачков

Остановить уж не могли. ПопыткуПоследнюю он сделал на песокПрибрежный их направить. Но у самойЧудовище явилось колесницы,И четверня шарахнулась в смятеньеНазад, к высоким скалы – и тогдаБык молча следовал за колесницей,И надвигался он все ближе, ближе…Вот наконец отвесная стена…Прижата колесница. КолесоТрещит, – и вдребезги… и опрокинутЦарь с колесницей. Тут смешалось все:Осей обломки и колес, а царьНесчастный в узах повлачился тесныхСвоих вожжей, – о камни головойОн бился, и от тела оставалисьНа остриях камней куски живые.Тут не своим он голосом кричит:“Постойте ж вы, постойте, кобылицы!Не я ли вас у яслей возрастил?Постойте же и не губите – этоПроклятие отца. О, неужельНевинному никто и не поможет?”Отказа бы и не было. Да былиМы далеко. Уж я не знаю, какОн путы сбил, но мы едва живогоЕго нашли на поле. А от зверяИ кобылиц давно простыл и след.В ущелиях ли, где ль они исчезли,

Ума не приложу. Хоть я, конечно,В твоих чертогах царских только конюх,Но я бы не поверил никогдаПро сына твоего дурному слову,Пускай бы, сколько есть на свете жен,Хоть все повесились и писем выше,Чем Ида, мне наоставляли гору.Я знаю только, царь, что ИпполитНевинен и хороший человек.

Корифей

Увы! Увы! Опять удар, и меткий!Да, от судьбы, как видно, не уйти.

Тесей

Мне пострадавший все же ненавистен,И сладостны мне были вести мук.Но я родил его, и узы кровиСвященные я помню, потому —Ни радости, ни горю здесь не место.

Вестник

Но как же быть теперь? Оставить там,Чтоб из твоей нам, царь, не выйти воли?Коль смею я советовать, не будьТы так жесток, владыка, к мукам сына.

Тесей

Сюда его несите… ЗаглянутьВ глаза ему хочу и волей богаИ этой карой страшной уличитьХочу его во лжи и злодеянье.